«За волшебным колобком» Михаила Пришвина,
к 145-летию (1873-1954) писателя.
«Весна родится в марте,
как ребёнок с чистыми глазами,
целует, не думая, нечаянно.»
(из «Дневников» М.М. Пришвина)
Курымушка.
Родившийся 23 января (по старому стилю) 1873 года Михаил стал пятым ребёнком в семье Михаила Дмитриевича и Марии Ивановны (в девичестве Ипатовой) Пришвиных. Михаил Дмитриевич, купеческий сын, сделался помещиком после того, как ему отошло имение в селе Хрущёво, Соловьёвской волости, Елецкого уезда, Орловской губернии.
«В имении отец стал разводить орловских рысаков, сам выезжал их и не раз в Орле брал призы. Ещё отец мой был замечательным садовником, превосходным охотником и вёл весёлую жизнь. Как жаль мне отца, не умевшего выйти к чему-нибудь более серьёзному, чем звонкая жизнь,» — так писал о своём отце М.М.
Мария Ивановна, 40-летняя вдова, оставшаяся с пятью детьми на руках в дважды перезаложенном имении, нашла в себе силы не просто выжить, но и дать всем пятерым приличное образование.
Гимназист.
В 1883 году Миша Пришвин стал учеником первого класса Елецкой классической гимназии, этому предшествовало событие, которого до поступления в гимназию с мальчиком не случалось – его привели к исповеди (это было обязательным условием поступления). Мучающегося сомнениями сына о том, что и как надо отвечать священнику, матушка научила говорить на всё: «Грешен, батюшка», потому, что «мы во всём немого грешны». И вот что из этого получилось:
«– Веруешь в бога? – спросил батюшка.
– Грешен! – ответил Курымушка.
Священник будто смешался и повторил:
– В бога отца, сына и святого духа?
– Грешен, батюшка!
Священник улыбнулся:
– Неужели ты сомневаешься в существе божием?
– Грешен,– сказал Курымушка и, все думая о двугривенном, почти со страстью повторил: – Грешен, батюшка, грешен.
Еще раз улыбнулся священник и спросил, слушается ли он родителей.
– Грешен, батюшка, грешен!
Вдруг батюшка весь как-то просветлел, будто окончил великой тяжести дело, покрыл Курымушке голову, стал читать какую-то молитву, и так выходило из этой молитвы, что, слава тебе, господи, все благополучно, хорошо, можно еще пожить на белом свете и опять согрешить, а господь опять простит.»
Став гимназистом Миша сразу же попал на последнюю парту, где его соседом оказался второгодник по кличке Ахилл, который сразу же просветил новенького на счёт учителей гимназии:
« – Директора,– сказал он,– ты не бойся – он справедливый латыш! Был бы ранец на плечах, все пуговицы пришиты, не любит, если сморкаешься на себя и носишь на куртке сморчок, разное такое – к этому привыкнешь. Инспектор тоже не страшен,– он любит читать смешные рассказы Гоголя и сам первый смеется; угодить ему просто: нужно громче всех смеяться. Когда он читает, то хохот идет в классе, как в обезьяньем лесу, за это и прозвали его Обезьян. Есть еще надзиратель Заяц, сам всего до смерти боится, но ябедничает, доносит, нашептывает; с ним надо поосторожнее. Козел, учитель географии, считается и учителями за сумасшедшего; тому – что на ум взбредет, и с ним все от счастья. Страшней всех учитель математики Коровья Смерть; тот как первый раз если поставил единицу, так с единицей и пойдешь на весь год. Твоя фамилия очень плохая – начинается с буквы А, первый всегда будешь попадать, тебе нужно хорошо выучить первый урок, а то сразу под Коровью Смерть попадешь, и тут тебе крышка.»
Надо ли говорить, что «коровой» Миша-Курымушка стал на первом же уроке математики. Зато географией он занимался с большим удовольствием, и Козёл сказал, что из него что-то выйдет, может — великий путешественник. Курымушка задумался: каково это быть путешественником, и решил податься в Азию на поиски страны, где живут голубые бобры. На этот подвиг он подбил двух своих друзей: Ахилла и Сашу Рюрикова по прозвищу Рюрик. Экспедиция продолжалась три дня. Вернул путешественников на родину становой Крупкин.
Важно сказать, что учителем географии у Михаила Пришвина был не кто иной, как Василий Васильевич Розанов, будущий известный русский религиозный философ, литературный критик и публицист. И именно из-за конфликта с Розановым Пришвин был отчислен из 4-го класса гимназии: «Розанов Василий Васильевич (писатель) был тогда у нас учителем географии и спас меня от исключения, но сам же потом из четвертого класса меня исключил за пустяковину. Нанес он мне этим исключением рану такую, что носил я ее незажитой и не зашитой до тех пор, пока Василий Васильевич, прочитав мою одну книгу, признал во мне! талант и при многих свидетелях каялся и просил у меня прощения («Впрочем, — сказал, — это Вам, голубчик Пришвин, на пользу пошло»).»
Уже зрелым писателем Пришвин так оценит два важнейших происшествия своих гимназических лет: «Большое значение в моей жизни имели два события в детстве и отрочестве: первое – это побег из Елецкой гимназии в какую-то прекрасную свободную страну Азию, второе – исключение меня из Елецкой гимназии. Первое событие впоследствии определило меня как путешественника, охотника, художника слова и сказителя, второе – как искателя добрых человеческих отношений или как гражданина. В этом столкновении свободы и необходимости началась моя сознательная жизнь».
«Уверовавший» в марксизм.
Исключенного из гимназии за дерзкое поведение 16-летнего гимназиста Пришвина в 1889 году мать отправила в Тюмень, к своему брату — владельцу судостроительного завода, купцу и промышленнику Ивану Ивановичу Игнатову, («пароходовладелец на реках западносибирских» — М.М.)
Будущий писатель учился в Тюменском Александровском реальном училище, директором которого в те годы являлся выдающийся ученый Сибири Иван Словцов. Математик, археолог, географ, вице-президент III Международного конгресса востоковедения в Санкт-Петербурге, он был одним из основателей Западно-Сибирского отдела Русского географического общества в Омске. Благодаря ему реальное училище Тюмени за довольно короткий срок превратилось в рассадник всего передового, гуманистического и прогрессивного, и позднее образы Словцова и Игнатова Михаил Пришвин подробно вывел в автобиографическом романе «Кащеева цепь».
Окончив шесть классов реального училища и сдав экстерном экзамены за 7-ой класс, осенью 1893 г. Пришвин поступил в Рижский политехникум на химико-агрономическое отделение. Зря надеялся дядя Иван, что племянник станет его приемником в делах.
В Риге Пришвин, по его собственному выражению «уверовал в марксизм». Увлекшись политикой, стал активным участником социал-демократического кружка, читал с рабочими «Капитал» Маркса, перевел с немецкого «Анти-дюринг» Энгельса и книгу Бебеля «Женщина и социализм». За революционную деятельность отсидел год в Митавской тюрьме, а затем был сослан на родину, в Елец, под надзор полиции.
После окончания срока ссылки уехал в Германию, в Лейпциг, где окончил курс агрономии.
«Марксизм владел мною все-таки лет десять всего, начал он рассасываться бессознательно при встрече с многообразием европейской жизни (философия, искусство, танцевальные кабачки и проч.), и то чувство самости, которое охватило меня, когда я после нескольких лет агрономической деятельности в России нашел в 30 лет свое призвание в литературе», — написал Михаил Пришвин о себе.
«В краю непуганых птиц».
Вернувшись из Европы, молодой агроном Михаил Пришвин некоторое время служил в земстве Клина. Затем занимался с профессором Прянишниковым в Сельскохозяйственной академии Москвы и проверял свои теоретические наработки на опытной станции в Луге. Он сотрудничал в агрономических журналах и даже написал научную книгу о картофеле «Картофель в полевой и огородной культуре». Но что-то не устраивало его в этой активной и полезной деятельности.
По счастливой случайности в это время Михаил Пришвин познакомился с известным русскими языковедом академиком Шахматовым. Он уговорили Пришвина поехать с фольклорно-этнографической экспедицией на Север России, в Олонецкую губернию для собирания фольклорных материалов из народной жизни.
Для М. М. Пришвина поездка в экспедицию в Выговский край (Карелия) явилась тем толчком, который пробудил истинное его призвание. Русский север стал для него отправной точкой самопознания и самораскрытия: «Только тут впервые я понял, что значит жить самому и самому за себя отвечать. Я вернулся к своему детству, когда меня дразнили, что я бежал в Азию и приехал в гимназию, стал путешествовать, и родная Россия мне стала той самой заповедной Азией, в которую я когда-то хотел убежать».
Пришвин вернулся из экспедиции с книгой, принесшей ему известность и открывшей перед ним двери всех литературных кругов страны. «В краю непуганых птиц» (1907) — путевые очерки, составленные из наблюдений над природой, бытом и речью северян, он сам считал своей первой литературной работой.
За это сочинение Пришвин был награждён серебряной медалью Русского географического общества.
«На этой книге я понял причину своих первых неудач в литературе. Они были потому, что я не мог быть самим собой. Теперь я понял себя, что по природе я не литератор, а живописец, ведь я мало смею выдумать, я работаю по натуре, и если дерево стоит направо, а я напишу налево, то рисунок мне обыкновенно не удастся. Но я вижу все живописно и, не приученный к рисованию, пользуюсь словами и фразами, как красками и линиями.»
Следом за первым он предпринял второе путешествие на Крайний Север, в результате которого появились очерки «За волшебным колобком» (1908). «Все оставив позади себя, я вновь отправился … в край непуганых птиц записывать сказки», — вспоминал он. – В половине мая 1907 года я по Сухоне и Северной Двине отправился в Архангельск. Отсюда и начались мои скитания по Северу. Частью пешком, частью на лодке, частью на пароходе обошел я и объехал берег Белого моря до Кандалакши». Потом Пришвин пересек Кольский полуостров, побывал на Соловецких островах, на Западном Мурмане и в начале июля морем возвратился в Архангельск. «В Архангельске, — писал он, — я познакомился с одним моряком, который увлек меня своими рассказами, и я отправился с ним на рыбацком судне по Северному Ледовитому океану. Недели две мы блуждали с ним на рыбацком судне где-то за Каниным Носом и приехали на Мурман. Здесь я поселился в одном рыбацком становище и занимался ловлей рыбы в океане. Наконец, отсюда на пароходе, я уехал в Норвегию и вокруг Скандинавского полуострова поплыл домой».
Ещё не раз Пришвин будет возвращаться на Север: в 1933 году он снова (через 27 лет) отправляется в Выговский край, где идёт строительство Беломорско-Балтийского канала по намеченной ещё Петром Первым дороге из Белго моря в Балтийское, в результате появится роман-сказка «Осударева дорога». В 1935 году уже вместе с сыном Петром предпримет Пинежское путешествие в поисках «берендеевой чащи» — леса, не знавшего топора, чтобы «подышать тем воздухом народной жизни, где не было жестокости крепостного права и где в дебрях тайги, наверное, и до сих пор сохранились сказания о былых героических временах простого русского народа».
Благодаря ещё одной поездке, которую Михаил Михайлович совершит уже в возрасте 62-лет, появится книга очерков «Берендеева чаща» («Северный лес») и повесть-сказка «Корабельная чаща», над которой Пришвин работал в последние годы жизни и закончил роман в декабре 1953 года, за месяц до кончины. «Лес там – сосна за триста лет, дерево к дереву, там стяга не вырубишь! И такие ровные деревья, и такие чистые! Одно дерево срубить нельзя, прислонится к другому, а не упадет», — писал М. Пришвин о сказочном лесе.
… Но мы забежали вперёд, вернёмся в начало века. После первой, такой головокружительной, удачи Пришвина понесло — что ни год, то новая книга:
1908 год — «За волшебным колобком».
1909 год — «Светлое озеро» о легендарном Китеже; «Адам и Ева» — очерки о Крыме.
1910 год — «Черный араб» об Аральском море;
1911 год — «Крутоярский зверь» и «Птичье кладбище»
1913 год — «Славны бубны».
А в августе следующего, 1914 года, началась Первая Мировая война. Трижды в жизнь Пришвина вторгалась война. После Первой Мировой вспыхнула гражданская, а потом и Вторая Мировая. И каждый раз он расценивал войну как катастрофу, равную космической.
В годы Первой Мировой войны он был на фронте санитаром и военным корреспондентом, печатая свои очерки в различных газетах. После Октябрьской революции, во время гражданской войны и ещё некоторое время Пришвин учительствовал на Смоленщине, у родных своей жены; жил в Ельце, в Подмосковье и всюду его интересовали история края и нравы обитателей местного леса. Глазами и душой он впитывал мир природы и жизнь всего живого его интересовала как своя собственная.
В 1920-е годы он начал писать серии удивительно добрых, умных и гуманных, совсем коротеньких охотничьих и детских рассказов. Впоследствии, в 1935 году, они вошли в книгу «Календарь природы». Эти короткие рассказы так написаны, что нельзя их не читать, а читая — нельзя не становиться более добрым и терпимым к миру природы, к жизни животных и птиц и вообще к бытию как таковому.
Михаил Михайлович за свою долгую жизнь объездил почти всю Россию: «Я везде побывал: и на севере, и на юге, и на востоке, и на западе, в горах, в лесах, в океанах, пустынях, добрался и до той Азии, куда хотел убежать в детстве, убил там между Каркаралинском и Балхашем трудного зверя архара и оставил там о себе легенду, как о каком-то Черном Арабе». Увлекался фотографией.
Михаил Пришвин – фотограф.
Уже первую книгу — «В краю непуганых птиц» — Пришвин проиллюстрировал своими фотографиями, сделанными в 1907 году во время похода по Северу с помощью принадлежащего попутчику громоздкого фотоаппарата.
В 1920-е годы писатель начал серьёзно изучать технику фотографирования, считая, что использование фотографий в тексте поможет дополнить авторский словесный образ авторским же зрительным образом: «К моему несовершенному словесному искусству я прибавлю фотографическое изобретательство».
В его дневнике появились записи о заказе в 1929 году в Германии карманного фотоаппарата Leica. Пришвин писал: «Светопись, или как принято называть, фотография, тем отличается от больших искусств, что постоянно обрывает желанное, как невозможное и оставляет скромный намек на сложный, оставшийся в душе художника план, и ещё, самое главное, некоторую надежду на то, что когда-нибудь сама жизнь в своих изначальных истоках прекрасного будет «сфотографирована» и достанется всем «мои видения реального мира«.
Пришвин писал, что с тех пор, как завел фотокамеру, он стал «фотографически думать», называл себя «художником света» и до того увлекся охотой с камерой, что не мог дождаться когда наступит «опять светозарное утро». Работая над циклами «фотозаписей» «Паутинки», «Капли», «Почки», «Весна света» он делал снимки крупными планами при разных освещённостях и ракурсах, сопровождая каждую фотографию комментариями. Оценивая получившиеся визуальные образы, Пришвин записал в дневнике 26 сентября 1930 года: «Конечно, настоящий фотограф снял бы лучше меня, но настоящему специалисту и в голову никогда не придет смотреть на то, что я снимаю: он это никогда не увидит».
В ноябре 1930 года Пришвин заключил договор с издательством «Молодая гвардия» на книгу «Охота с камерой», в которой фотография должна была играть главную роль, и обратился в Наркомторг СССР с заявлением: «В виду того, что в настоящее время в общем порядке нельзя получить разрешение на ввоз фотокамеры из Германии, я обращаю Ваше внимание на особенное обстоятельство моей литературной работы в настоящее время и прошу сделать мне исключение в деле получения безвалютной лицензии на получение камеры… На мои фото-работы обратили внимание заграницей, и редакция Die Grüne Post, в охотничьем отделе которой я сотрудничаю, готова предоставить мне самый совершенный аппарат Лейка с тремя переменными объективами. В таком аппарате я тем более нуждаюсь, что мой аппарат от усиленной работы пришёл в совершенную негодность…» Разрешение было дано и 1 января 1931 года желанная камера с многочисленными принадлежностями была у Пришвина.
Более четверти века Пришвин не расставался с фотоаппаратами. В архиве писателя сохранилось более двух тысяч негативов. В его мемориальном кабинете в Дунино — всё необходимое для домашней фотолаборатории: набор объективов, увеличитель, кюветы для проявителя и закрепителя, рамки для обрезки фотографий.
Дневники.
Пришвин создал своеобразные сборники миниатюрных новелл из жизни природы: «Родники Берендея», «Календарь природы», «Охотничьи были», «Лесная капель». В 1945 году (во время войны отказался от эвакуации и жил в деревне Усолье под Переславлем-Залесским) появилась его сказка-быль «Кладовая солнца», получившая первую премию на конкурсе «Лучшая книга для детей», объявленном Министерством просвещения РСФСР, и ставшая хрестоматийным произведением.
Но самой главной своей книгой писатель считал «Дневники», которые вел в течение почти полувека (1905-1954) и объем которых (примерно 600 печатных листов) в несколько раз больше самого полного 8-томного собрания его сочинений. Дневникам он отдавал много сил и времени, особенно в последние годы жизни. Опубликованные после отмены цензуры в 1980-х годах, они позволили по-другому взглянуть на М. М. Пришвина и его творчество.
В течение всей жизни в дневнике Пришвина по разным поводам то и дело возникают две женщины — Варвара Петровна Измалкова и Ефросинья Павловна Пришвина. Невеста и первая жена.
Варя, Варвара Петровна Измалкова — первая любовь, дочь крупного петербургского чиновника, студентка Сорбонны; с ней связаны воспоминания, сны, мечты, неудовлетворенность, сожаление о несбывшемся счастье и сомнения в его возможности, и, самое главное — творчество; Пришвин уверен, что встреча с Варей сделала его поэтом, что она муза, и остается источником его писательства. «Я её так полюбил, навсегда, что потом, не видя её, не имея писем о ней, четыре года болел ею и моментами был безумным совершенно и удивляюсь, как не попал в сумасшедший дом», — вспоминал писатель.
Фрося, Ефросинья Павловна Пришвина (Смогалева) — деревенская женщина, сохранившая связь «с природой, народом, русским родным языком», жена, мать его детей (в этом союзе родились трое сыновей Сергей, Лев и Петр; Сергей умер в младенчестве, а два других брата в разной мере переняли отцовский писательский талант), превратившаяся со временем в «злейшую Ксантиппу»; с ней связано семейное, повседневное, родовое, трудные личные отношения с вечным вопросом о необходимости расстаться, непонимание, пережитые вместе труднейшие годы, чувство вины и ответственности за неравный брак. Из дневника (1907?): «…Замечательно то, что все образованные, развитые женщины мне почему-то неприятны… Чем выше духовный мир женщины, тем сильнее это отталкивание во мне. Лучше Фроси я никого не знаю…» Он искренне верил, что сможет из необразованной и грубоватой Ефросиньи вылепить настоящую прекрасную женщину силой своей любви. Но слишком разными были они с Фросей. Девушка из безропотной печальной крестьянки очень быстро превратилась во властную и довольно сварливую жену. И вот уже Пришвин пишет: «Ефросинья Павловна во всей прелести показала свой характер. (…) Пришла тупая тоска и, что ещё хуже, потом какое-то равнодушие, безрадостность существования» (13.01.1927) и ещё «Ефросинья Павловна предана дому, а не лицу. Из этого понятно её подчас полное пренебрежение к моему личному» (24.08.1932) или «Отдать ей тут всё, пусть тут будет у неё царство, а самому прочно устроиться в Москве» (13.09.1932)
Довольно несчастливый брак, принесший писателю множество страданий, продлился более 30 лет. И все это время Михаил Михайлович ждал какого-то чуда, прекрасного избавления от своих душевных ран и мучительного желания счастья. Он часто упоминал в своих дневниках о том, что он по-прежнему надеется на встречу с той единственной, которая сможет стать для него светом всей его жизни.
Михаилу Михайловичу исполнилось 67 лет. К этому времени он уже жил отдельно от жены. Знаменитый и признанный писатель давно задумывался об издании своих дневников, но ему все не хватало сил, времени и терпения, чтобы разобрать многочисленные архивы. Он решил нанять секретаря, непременно женщину, которая будет отличаться особой деликатностью. В дневниках было слишком много личного, потаенного, бесконечно дорогого сердцу писателя.
16 января 1940 года в дверь Пришвина постучалась 40-летняя Валерия Дмитриевна. У нее была нелегкая жизнь, два брака за плечами и преследования от власти за ее дворянское происхождение. Работа у Михаила Михайловича могла стать для нее настоящим спасением.
Первая встреча была довольно сухой. Михаил и Валерия оказались почему-то взаимно друг другу не симпатичны. Однако совместная работа, постепенное узнавание друг друга привело к возникновению симпатии, а затем и того самого глубокого, красивого чувства, в ожидании которого прожил Михаил Михайлович всю свою жизнь.
Супруга Пришвина, узнав об отношениях Михаила Михайловича с Валерией, устроила настоящий скандал. Она жаловалась в Союз писателей и категорически не соглашалась на развод. Ради возможности расторгнуть брак пришлось Пришвину пожертвовать своей квартирой. Только в обмен на переоформление жилья на нее Ефросинья Павловна согласилась дать свободу Михаилу Михайловичу.
С этой поры жизнь прозаика преобразилась. Он любил и был любим. Он встретил свою идеальную женщину, которую искал всю свою жизнь.
Любимая Ляля дала писателю все то, о чем мечталось в юности. Романтизм Пришвина дополнялся ее открытой прямолинейностью. Открыто признаваясь в своих чувствах, она побуждала Михаила Михайловича к решительным действиям. Она давала писателю силы бороться в то время, когда все ополчились против их нежного романа.
И выстояли, преодолели все препятствия на пути к их браку. Писатель увез свою Валерию в сказочную глубинку, в деревню Тряжино под Бронницами. Последние 8 лет жизни писателя провели супруги в деревне Дунино Одинцовского района Московской области. Они наслаждались своим поздним счастьем, своей любовью, общностью взглядов на чувства и события. «Хрустальные годы», как назвал их Пришвин.
Супруги вместе написали книгу «Мы с тобой. Дневники любви». В этом дневнике были очень подробно описаны их чувства, их взгляды, их счастье. Писатель не был ослеплен, он вполне замечал недостатки своей супруги, но они абсолютно не мешали ему быть счастливым.
16 января 1954 года, в день 14-летия знакомства писателя со своей вечерней звездой, 81-летний Михаил Михайлович Пришвин покинул этот мир. Встретив свою любовь на закате, обретя счастье и покой, он ушел абсолютно счастливым.
После смерти любимого мужа Валерия продолжила дело супруга, работала с его архивами, написала о нём несколько книг и возглавила знаменитый дом-музей Пришвина в Дунино.
Использованные источники:
Воспоминания о Михаиле Пришвине [Текст]: сборник .- М.: Советский писатель, 1991 .- 367 с., [16 л.ил.]
Михаил Пришвин и Валерия Лиорко: ожидание любви длинной в жизнь [Электронный ресурс] // Культурология.РФ: [сайт] .- Режим доступа: https://kulturologia.ru/blogs/250417/34308/
Пришвина, В. Наш дом [Текст] / В. Пришвина .- М.: Молодая гвардия, 1977 .- 334 с., [8л.ил.]
Пришвина, В.Д. Пришвин в Дунине[Текст] / В.Д. Пришвина .- М.: Московский рабочий, 1978 .- 94 с., [32 л.ил.]
Тимрот, А. Пришвин в Московском крае [Текст] / А.Д. Тимрот .- М.: Московский рабочий, 1973 .- 192 с.: ил.
Вероника Каморная