15 апреля 2016 года в нашей библиотеке состоялась лекция, которая интересна всем, кто посещает библиотеку, уже 105 лет носящую имя А.П. Чехова. Лектор — Эрнест Дмитриевич Орлов — кандидат филологических наук, заместитель директора по научной работе Государственного литературного музея, заведующий отделом «Дом-музей А.П. Чехова», член Чеховской комиссии РАН, автор статей о творчестве и окружении А.П. Чехова.
«Выбор Сахалина, безусловно, был психологическим моментом. Чехову было тридцать. Он пересматривал итоги жизни. Что он успел?» — размышляет Эрнест Дмитриевич, и ему мы поверим как человеку, знающему Чеховых досконально. А почему на каторжный остров? Ответ на этот вопрос кроется в Воскресенске (прежнее название Истры). Ознакомившись с трудами своего учителя и наставника, Павла Арсеньевича Архангельского, под руководством которого молодой Чехов начинал свой жизненный путь, о состоянии психиатрических учреждений, Чехов напишет: «… А ведь хорошо было бы описать и тюрьмы…».
Для нас, слушателей, лекция превратилась в путешествие на «место невыносимых страданий», где «… сгноили в тюрьмах миллионы людей, сгноили зря, без рассуждения, варварски; мы гоняли людей по холоду в кандалах десятки тысяч верст… размножали преступников и все это сваливали на тюремных красноносых смотрителей… Виноваты не смотрители, а все мы».
Вот мы знакомимся вместе с Чеховым с теми источниками, которые писатель изучил до поездки – более 65. Уезжая на Сахалин, Чехов не оставил долгов, невыполненных просьб, с 1, 5 тысячами рублей в кармане, аттестатом лекаря и корреспондентским билетом газеты «Новое время». Фото на прощанье на Садово-Кудринской во дворе «дома-комода», Ярославский вокзал и далее…
Дорога из Москвы на Сахалин «в 4500 верст» (4800 километров) заняла 81 день (включая 11-дневное плавание по Амуру) и была похожа на «тяжелую, затяжную болезнь». Чехов выбрал такое начало: поездом до Ярославля, пароходом по весенним разливам Волги («раздолье удивительное») и Камы («прескучнейшая река»), опять поездом через Уральские горы до Тюмени. А далее началось «конно-лошадиное странствие» по Западной Сибири, с поломками и опрокидываниями тарантаса, «ужасными перевозами через реки» — Иртыш, Обь, Томь. Настроение Чехова и тональность его писем меняются с переездом в Восточную Сибирь: несмотря на «убийственную дорогу», здесь уже пьянит «обилием зелени» весна. «От Байкала начинается сибирская поэзия», — отмечает он и, переплывая «славное море», поражается: «… сам я видел такие глубины со скалами и горами, утонувшими в бирюзе, что мороз драл по коже».
Путешественник останавливался во всех крупных городах — Томске (город «скучный, нетрезвый»), Красноярске («я не видел реки великолепнее Енисея»), Иркутске («превосходный город… совсем европейский»). От Сретенска начиналось плавание по Шилке, а затем по Амуру. «Забайкалье великолепно. Это смесь Швейцарии, Дона и Финляндии», — пишет Чехов друзьям.
11 июля пароход «Байкал» пересек Татарский пролив и к вечеру подошел к Александровскому посту на Сахалине.
Антон Павлович практически с места в карьер принялся за работу. «Я вставал каждый день в 5 часов утра, ложился поздно и все дни был в сильном напряжении от мысли, что мною многое еще не сделано, — писал он Суворину ровно через два месяца. — Я имел терпение сделать перепись всего сахалинского населения». Чехов не раз отмечал, что «видел все» на Сахалине, кроме смертной казни, и подчеркивал: «Сделано мною немало. Хватило бы на три диссертации». Написание диссертации было в тайных намерениях исследователя и путешественника. Друзья даже пытались представить «Остров Сахалин» в качестве диссертации, но декан медицинского факультета Московского университета профессор Иван Клейн сделал на ходатаев «большие глаза». «Я сообщил о своих неудачах Чехову, который в ответ расхохотался, — вспоминал известный врач-невропатолог Григорий Россолимо. — С тех пор он окончательно оставил мысль об академической карьере». «Любовница» (литература) взяла верх над «женой» (медициной), как определял их взаимоотношения сам Чехов.
Труд о сахалинской каторге имел широкий резонанс в России, был замечен даже за границей. «Я рад, что в моем беллетристическом гардеробе будет висеть и сей жесткий арестантский халат». Через два месяца трудов на острове Чехов перебрался с Северного Сахалина на Южный, ближе к океану, и стал готовиться к отъезду. После прибытия на Сахалин парохода «Петербург», на котором писателю предстояло плыть домой, стало ясно, что тот отправится в обратный рейс под желтым карантинным флагом(эпидемия холеры) и заходить будет лишь в четыре порта, оставшиеся открытыми, — Гонконг, Сингапур, Коломбо и Порт-Саид.
«Первым заграничным портом на пути моем был Гонг-Конг, — написал Чехов в «отчетном» письме Суворину 9 декабря 1890 года. — Бухта чудная, движение на море такое, какого я никогда не видел даже на картинках; прекрасные дороги, конки, железная дорога на гору, музеи, ботанические сады; куда ни взглянешь, всюду видишь самую нежную заботливость англичан о своих служащих, есть даже клуб для матросов». Восхищение «колониальным оазисом», составлявшим резкий контраст с сахалинским «адом», не понравилось ваятелям канонического облика «интеллигента в пенсне». И в первом советском «Полном собрании сочинений» от чеховского пассажа осталось лишь первых полтора предложения.
Заход в Сингапур (который Чехов «плохо помнил», потому что при осмотре местных достопримечательностей ему «почему-то было грустно» и он «чуть не плакал»), необычные похороны покойников в морской пучине — все это откладывалось в памяти писателя.
Кульминацией 52-дневного морского путешествия вокруг Азии стал заход в Коломбо. Чехов осмотрел город и его окрестности, а на другой день отправился по железной дороге в старую ланкийскую столицу Канди. «Цейлон — место, где был рай…». Здесь «зачат был» «первоклассно хороший» (по отзыву Ивана Бунина) рассказ «Гусев» о смерти в корабельном лазарете отпускного солдата. Чехов дописал рассказ в пути и опубликовал в рождественском выпуске «Нового времени».
«От Цейлона безостановочно плыли 13 суток и обалдели от скуки», — вспоминал Чехов. Настроение Чехова поменялось лишь при виде библейских мест: «Глядя на Синай, я умилялся». Признание несколько неожиданное, если учесть, что писатель в детстве получил религиозное воспитание, но в зрелые годы отношения его с верой были сложными. Впрочем, он взял в путешествие нательный крестик, который отец писателя специально заказал для этого случая, и иконку Спасителя, которой благословила его перед отъездом жена Суворина, Анна Ивановна. Эти обереги Чехов провез с собой вокруг Азии, а потом бережно хранил всю жизнь.
Порт-Саид — четвертый и последний иностранный порт на пути домой. Пассажиры успели поутру сойти на берег и запастись сувенирами. Чехов приобрел фотографии с видами Суэцкого канала, «чернильный прибор и два подсвечника в египетском стиле», до сих пор стоящие на столе писателя в Ялте. 1 декабря «Петербург» подошел к Одессе. В Москву Чехов возвращался скорым поездом. Его огромный багаж — 21 место — был набит материалами поездки и сувенирами. «Привез с собою миллион сто тысяч воспоминаний и трех замечательных зверей, именуемых мангусами» (мангустами). Эти любопытные зверьки, купленные на Цейлоне, своими шкодами еще долго доставляли удовольствие, а потом и проблемы всей семье Чеховых, они были подарены Московскому зоопарку.
Чехов был доволен поездкой. В день приезда в Москву он написал: «Доволен по самое горло, сыт и очарован до такой степени, что ничего больше не хочу и не обиделся бы, если бы трахнул меня паралич или унесла на тот свет дизентерия. — Могу сказать: пожил! Будет с меня. Я был и в аду, каким представляется Сахалин, и в раю, т. е. на острове Цейлоне».
После Сахалина каторжан раскуют – вот он, один из незаметных подвигов доктора Чехова, с туберкулезом в легких отправившегося на Сахалин.
Все полученные нами, слушателями, знания были закреплены просмотром документального фильма режиссера Анастасии Александровой «Антон Чехов. Путешествие на Сахалин и на Восток».
Когда библиотечное путешествие вместе с Эрнестом Дмитриевичем Орловым было завершено, директор Истринской ЦБС Татьяна Владимировна Вартанова поблагодарила нашего коллегу (по Чеховскому сообществу музеев и библиотек).
В дар от Чеховской комиссии, от Государственного литературного музея наша библиотека получила свежий (№ 32) Чеховский вестник.
Королевич Вера.