Антон Павлович Чехов очень любил всех животных, за исключением, однако, кошек, к которым он питал непреодолимое отвращение. Собаки же пользовались его особым расположением. О покойной собачке Каштанке, героине одноименного рассказа, о мелиховских таксах Броме и Хине Чехов вспоминал всегда очень тепло, словно вспоминал о своих умерших друзьях.
«Славный народ — собаки!» — говорил он иногда с добродушной улыбкой.
В последние годы жизни писателя, когда он жил в Ялте, в его доме обитали две обаятельные дворняжки, Каштан и Тузик. Когда Антон Павлович прогуливался по собственном саду, они всегда сопровождали писателя. Кроме того, во дворе дома жил ручной журавль.
Вот что вспоминает друг Антона Павловича, писатель Александр Иванович Куприн о животных, живших в доме А.П. Чехова в Ялте:
«Журавль был важная, степенная птица. К людям этот пернатый относился вообще недоверчиво, но вел тесную дружбу с Арсением, набожным слугой Антона Павловича. За Арсением он бегал всюду, по двору и по саду, причем уморительно подпрыгивал на ходу и махал растопыренными крыльями, исполняя характерный журавлиный танец, всегда смешивший Антона Павловича.
Одну собаку звали Тузик, а другую — Каштан, в честь прежней, исторической Каштанки, носившей это имя. Ничем, кроме глупости и лености, этот Каштан, впрочем, не отличался. По внешнему виду он был толст, гладок и неуклюж, светло-шоколадного цвета, с бессмысленными желтыми глазами. Вслед за Тузиком он лаял на чужих, но стоило его поманить и почмокать ему, как он тотчас же переворачивался на спину и начинал угодливо извиваться по земле. Антон Павлович легонько отстранял его палкой, когда он лез с нежностями, и говорил с притворной суровостью:
— Уйди же, уйди, дурак… Не приставай.
И прибавлял, обращаясь к собеседнику, с досадой, но со смеющимися глазами:
— Не хотите ли, подарю пса? Вы не поверите, до чего он глуп.
Но однажды случилось, что Каштан, по свойственной ему глупости и неповоротливости, попал под колеса фаэтона, который раздавил ему ногу. Бедный пес прибежал домой на трех лапах, с ужасающим воем. Задняя нога вся была исковеркана, кожа и мясо прорваны почти до кости, лилась кровь. Антон Павлович тотчас же промыл рану теплой водой с сулемой, присыпал ее йодоформом и перевязал марлевым бинтом. И надо было видеть, с какой нежностью, как ловко и осторожно прикасались его большие милые пальцы к ободранной ноге собаки и с какой сострадательной укоризной бранил он и уговаривал визжавшего Каштана:
— Ах ты, глупый, глупый… Ну, как тебя угораздило?.. Да тише ты… легче будет… дурачок…».
На фото: Чехов во дворе дачи в Ялте со своими питомцами Каштаном и Тузиком, 1904 г.