Поэт, путешественник, воин.
К 125-летию со дня рождения Николая Гумилева (1886 — 1921)
Жизнь Николая Гумилева была полна неожиданностей и сюрпризов, приключений и испытаний. Она оборвалась трагически, попав под «красное колесо» русской революции. Но самая жестокая казнь ждала поэта после смерти. Более шестидесяти лет его имя было под строжайшим запретом, произведения не издавались и не читались. Почти смертельный приговор для стихов. Только истинная поэзия может его преодолеть. Поэзия Гумилева не умерла, не исчезла вместе с поэтом. Более того, она продолжала жить в памяти читателей, передавалась изустно, как по наследству, от старшего поколения к младшему, выплескивалась в стихах учеников Гумилева. Так заразителен был творческий посыл поэта, так пленительна была его Муза. Есть удивительные свидетельства силы поэтического слова Гумилева – фронтовые тетрадки простых бойцов Красной Армии, воевавших на полях Великой Отечественной войны, в которых часто анонимно, записаны строки поэта как вызов страху и смерти. Стихи Гумилева помнили за колючей проволокой ГУЛАГа. Высочайшее признание и подлинный триумф. Возвращенный широкому кругу читателей лишь в 1986 году, Гумилев сразу вошел в число наиболее издаваемых авторов Серебряного века. Его стихи как бы возвратились из небытия на свое место в нашей культуре, стали по праву общенациональным достоянием. Поэзия Гумилева не устарела и вызывает огромный интерес у современного читателя. И естественно, что в связи с этой вновь обретенной популярностью пробудился интерес к личности поэта, к его трагической судьбе.
Николай Гумилев родился 3 апреля 1886 года в городе Кронштадте. Отец, Степан Яковлевич, был корабельным врачом, плавал на судах императорского флота. Через год после рождения сына Степан Яковлевич подал в отставку в чине статского советника. Семья переехала в Царское Село. Кажется, сама судьба распорядилась так, чтобы жизнь будущего поэта протекала «под сенью дружных муз», в том почти мифологическом для русской культуры месте, где некогда в «садах Лицея» зарождался гений Пушкина, где настраивал свою лиру Дельвиг, прогуливался в поэтических раздумьях Жуковский. Детство Гумилева было счастливым тем мальчишеским счастьем, когда для забав и развлечений есть все: мир в семье, любовь родителей, беззаботность, энергия, задор, любимые книги, игры в компании сверстников. Гумилев говорил, что ничто так не помогает писать стихи, как воспоминания детства: «Когда я нахожусь в особенно творческом состоянии… я живу будто двойной жизнью, наполовину здесь, в сегодняшнем дне, наполовину там, в прошлом, в детстве. В особенности ночью. Во сне – не странно ли? – я постоянно вижу себя ребенком. И утром, в те короткие таинственные минуты между своим пробуждением, когда сознание плавает в каком-то сиянии, я чувствую, что сейчас, сейчас в моих ушах зазвучат строки новых стихов…». Светлые воспоминания детства утешали его, развлекали, придавали силы, помогали справляться с неудачами. Он понимал, какой великий дар судьбы – счастливое детство. Поэт считал, что все нравственные представления взрослой жизни – из детства. Он любил вспоминать свои разговоры с матерью. Мать Гумилева ценила только один метод воспитания – доброту, а в образовании главным и необходимым считала – развивать вкус. Николая она любила особенно, потому что в детстве он был слабым, болезненным ребенком, страдал сильными головными болями. Однако это не мешало ему быть всегда первым в играх со сверстниками, не отступать перед трудностями, быть лидером и заводилой в детской компании. «Я хотел все делать лучше других, всегда быть первым, во всем. Мне это, при моей слабости было нелегко»,- вспоминал он позднее. Так, уже в первые годы жизни, проявляется характер Гумилева, в котором честолюбие, упорство и отвага занимают главное место.
В шесть лет он начал читать. Его любимыми книгами стали приключения и путешествия: Майн Рид, Жюль Верн, Фенимор Купер, Луи Буссенар, Гюстав Эмар. По географической карте следил за маршрутами любимых героев. Самой первой в его жизни книгой была книга сказок Ганса Христиана Андерсона. Анна Ахматова вспоминала, как ревниво поэт оберегал эту книгу, часто с удовольствием ее перечитывал. В раннем возрасте проснулся у Гумилева интерес к сочинительству. В тетрадку записывались первые стихотворные опыты.
В 1893 году семья переезжает из Царского Села в Петербург с тем, чтобы дети могли учиться в одной из лучших по тем временам гимназии Я.Г. Гуревича. Но учился юный Гумилев плохо и с неохотой, учеба не вызывала у него восторга, с гораздо большим интересом и даже упоением он предавался играм в индейцев, пиратов и разбойников, чтению увлекательных книг и изучению окружающего мира и, конечно же, сочинительству, в котором главное место отводилось экзотике.
Дополнительным толчком, импульсом для выражения своих эмоций и внутренних переживаний в стихах стал переезд семьи в Тифлис, куда решено было перебраться из-за открывшегося в 1900 году у старшего брата Дмитрия туберкулеза. Время, проведенное на Кавказе, — более двух лет – было очень насыщенным и многое дало юному Гумилеву: не только новых друзей, обретенных в 1-й Тифлисской гимназии, но и определенную самостоятельность, независимость, к которой он так стремился. Лето 1901-го года проходит в новом имении Гумилевых – Березки, Рязанской губернии. В Тифлис будущий поэт возвращается один. 8 сентября 1902 года в газете «Тифлисский листок» появляется первая публикация Гумилева – стихотворение «Я в лес бежал из городов…». В мае 1903 года он заканчивает шестой класс гимназии, а новый учебный год начинает уже в Царском Селе, куда после летнего отдыха в Березках приезжает вместе с матерью и сестрой. Ему еще нет семнадцати лет, а за спиной уже тысячи километров дорог. Он видел тусклое небо севера и нестерпимую синь юга, скромное обаяние центральной России и пышную прелесть Кавказа, проспекты блистательной столицы и укромные аллеи Царскосельского парка. Дух странствий поселился в нем навсегда. Гумилев вернулся в Царское Село уже автором целого альбома – пусть откровенно подражательных, но искренних – романтических стихотворений, которые посвящал и дарил знакомым девушкам. 24 декабря 1903 года состоялось знакомство Гумилева с Анной Горенко, будущим поэтом Анной Ахматовой. За ней Гумилев ухаживал долго и настойчиво. Первый раз он объяснился ей в любви весной 1904 года. Пройдет пять мучительных лет, пока он добьется согласия. За эти годы он из гимназиста, пишущего стихи, превратится в известного литератора, откроет для себя Европу и Африку, обретет мужественность черт и уверенность в движениях. Это будут годы окончательного выбора судьбы – мужчины, поэта, путешественника.
В октябре 1905-го года на «средства автора» в Петербурге печатается первый сборник стихов Гумилева «Путь конквистадоров». Конквистадорами называли первых завоевателей Америки. Итак, Гумилев пришел в русскую поэзию как завоеватель новых, неведомых ей миров. Они, как ему тогда виделось, располагались за границами Старого Света, в пределах колониальных территорий и экзотических стран, среди диких племен и наречий, в сказочных, легендарных временах и преданиях. Сколько в этом юношеского прекраснодушия и романтики! Конквистадор стал эмблемой его поэзии.
В «Весах», главном журнале русских символистов, появился строгий, но сочувственный отклик В.Я. Брюсова, а вскоре от него пришло письмо с предложением сотрудничества. Между Брюсовым и Гумилевым устанавливаются отношения Учителя и ученика. Свои новые стихи Гумилев посылает в Москву с просьбой критического разбора и внимательно прислушивается ко всем советам мэтра. В этой заочной поэтической школе Гумилев в течение нескольких лет будет с неутомимой настойчивостью совершенствовать свое искусство. Он знает, что должен выучиться поэтическому мастерству. «…Я просто мечтаю и хочу уметь писать стихи, каждая строчка которых заставляет бледнеть щеки и гореть глаза», — напишет он Брюсову. Ни больше, ни меньше.
В июле 1906 года Гумилев уезжает в Париж с целью продолжить образование. Слушает лекции в Сорбонне, изучает французскую литературу, посещает выставки современного искусства, театры, литературные кафе. В конце года возникает идея создания литературно-художественного журнала. Гумилеву предлагают возглавить литературную часть, и он активно включается в работу. В январе 1907 года вышел первый номер журнала «Сириус». Гумилев попытался привлечь к изданию не только молодых литераторов, но и уже мастистых авторов, но ему не хватило авторитета и редакторского опыта. «Сириус» прекратил свое существование уже в феврале, после третьего выпуска, который почти полностью состоял из сочинений Гумилева. Несмотря на неудачу, «Сириус» интересен тем, что в нем Гумилев впервые дебютировал как прозаик, опубликовав несколько рассказов и начало неоконченной повести. Весной 1907 года Гумилев на несколько месяцев приезжает в Россию. Сначала он едет в Киев, чтобы повидаться с любимой, потом в Москву, где 15 мая происходит личное знакомство с Брюсовым, и, наконец, в Царское. В июле, из Севастополя, где проводит лето Ахматова, на пароходе «Олег» возвращается во Францию. В Севастополе он сделал Анне предложение и получил отказ. Разрыв с любимой доводит его до отчаяния. Гумилев предпринимает, по счастью безуспешную, попытку покончить с собой. Душевное состояние – самое тягостное. Он пытается изжить его творчеством. Но все мысли поглощены Анной. Тайно, не сообщая родителям, на деньги, взятые у ростовщика, снова едет к ней и повторяет предложение. Вновь отказ. И еще одна попытка самоубийства. Осень в Париже проходит в мучительных раздумьях и переживаниях. В эти же дни возникает идея путешествия в Африку.
В декабре Гумилев начинает подготовку второго сборника стихов. В январе 1908 года книга увидела свет. Она называлась «Романтические цветы» и была посвящена Анне Горенко. Она вся – сгусток юношеского бреда, распаленного честолюбием и любовными неудачами. Действительность враждебной силой обступает поэта. Мистические чудовища, дикие звери, драконы, грозные призраки и обманчивые тени выплывают из тайных углов подсознанья. Впрочем, такими призраками трудно было удивить читателей Брюсова и Сологуба, поэтому литературный мир отнесся к стихам Гумилева вполне сочувственно. Вряд ли кто-то всерьез обеспокоился душившими поэта химерами. В «Весах» Брюсов отметил рост поэтического мастерства Гумилева. Особенно гордился поэт стихами, посвященными загадочному, прекрасному континенту его мечты – Африке. Одно из них «Озеро Чад» он называл своим любимым стихотворением. Иннокентий Анненский откликнулся на «Романтические цветы» рецензией во влиятельной газете «Речь», в которой дал неоднозначную, но в целом благосклонную оценку этого стихотворения. «…Я хочу особенно поблагодарить Вас за лестный отзыв об «Озере Чад», — написал поэт Анненскому. 20 апреля 1908 года Гумилев уезжает из Парижа. Поездом едет до Севастополя для очередного объяснения с Ахматовой, оттуда через Москву добирается до Царского Села. В Москве он видится с Брюсовым, дарит ему «Романтические цветы», обговаривает планы сотрудничества. Летом подает прошение ректору Петербургского университета о зачислении студентом на юридический факультет. Через год он переведется на историко-филологический факультет.
Осенью 1908 года Гумилев совершает первую поездку в Африку. Это еще не настоящее путешествие, а скорее туристическая прогулка. На пароходе из Одессы, с заходами в Стамбул и Афины, плывет до Александрии. Оттуда едет в Каир, посещает достопримечательности Древнего Египта, купается в Ниле. Наконец-то он своими глазами видит то, о чем грезил в лирических снах. Правда, никакой «изысканный жираф» или «разъяренный носорог» ему пока не встретились, все же впечатления поездки помогли преодолению душевного кризиса. К поэту возвращаются творческие силы, интерес к жизни.
Вернувшись, в Петербурге он находит своих парижских знакомых, Алексея Толстого и Максимилиана Волошина, возобновляет отношения с Анненским, знакомится с Вячеславом Ивановым. Сотрудничает в газете «Речь», в которой помещает рецензии на новые поэтические книги, печатает стихи, рассказы «Черный дик» и «Последний придворный поэт». Публикуется в журналах «Весы», «Весна», «Русская мысль». Готовит новый сборник.
1909 год Гумилев встречает полный творческих замыслов и проектов. Вместе с А. Толстым и П. Потемкиным они создают ежемесячный литературный журнал «Остров». Правда, вышло всего два номера, а второй номер из-за отсутствия средств даже не был выкуплен из типографии. По их же инициативе с целью изучения формальных сторон стихосложения на квартире («башне») у Вячеслава Иванова организуется «Общество ревнителей художественного слова», или «Академия стиха». К этому же времени относится первая встреча Гумилева с поэтом, художественным критиком С.К. Маковским, который приглашает его подключиться к работе по подготовке нового литературно-художественного журнала «Аполлон». В редакции будущего «Аполлона» весной 1909 года Гумилев знакомится и сближается с О.Э. Мандельштамом. 26 ноября 1909 года в Киеве состоялся литературный вечер с участием Гумилева. Среди слушателей была и Ахматова. После окончания вечера Гумилев сделал ей очередное предложение. На этот раз согласие было дано. Окрыленный, поэт из Киева едет в Одессу, чтобы оттуда плыть в Африку. На этот раз его путь пролегает через Варну, Стамбул, Александрию, Каир, Порт- Саид, Джедду, Джибути и Харрар. Он провел в путешествии почти два месяца и вернулся в Петербург в начале февраля 1910 года. Здесь «Аполлон» набирал обороты. Гумилев один из тех, кто определяет идейно-эстетический курс нового журнала, он ведет в нем постоянную рубрику «Письма о русской поэзии», в которой отслеживает все новые явления на российском Парнасе. Характеристики и оценки Гумилева-критика лаконичны, точны и остроумны. Спустя сто лет видна безошибочность вкуса поэта и справедливость его суждений. На страницах журнала появляются и его новые стихи, навеянные поездкой.
В «Аполлоне» печатались лучшие поэты и писатели России, журнал быстро стал законодателем изысканного художественного вкуса. Гумилев готовит к печати сборник «Жемчуга», который выходит в московском издательстве «Скорпион» с посвящением Брюсову. Именно этот сборник, куда вошел цикл «Капитаны», пожалуй, впервые принес Гумилеву некоторую известность среди любителей отечественной словесности. Брюсов говорил, что поэт «медленно, но уверенно идет к полному мастерству в области формы и почти все его стихотворения написаны прекрасно, обдуманным и утонченно звучащим стихом». Обаяние «Жемчугов» в том, что книга удивительно гармонична. Когда создавались «Жемчуга», символизм входил в стадию глубокого кризиса. Ясно, что молодой поэт не мог стоять в стороне от законов развития современной ему литературы. Но Гумилев, хотя и был прилежным учеником, превыше всего ставил самостоятельность выбора. Поэтому, в чем-то следуя форме, он не пошел ни за Брюсовым, ни за Вячеславом Ивановым. Он подводил собственные итоги – пусть это даже были итоги ученичества.
25 апреля 1910 года исполнилась заветная мечта – свадьба с Анной Андреевной Горенко. Венчаться решили не в Петербурге, а в Черниговской губернии, в церкви села Никольская Слободка. Медовый месяц молодожены провели в Париже. Посещали музеи, выставки, театры, встречались с поэтами и художниками. В середине 1920-х годов Ахматова вспоминала об этой поездке с большой теплотой. В одной из бесед она признавалась, что «была приятно удивлена, когда после замужества увидела действительный облик Николая Степановича – его необычайную простоту, его «детскость», его любовь к самым непринужденным играм». Вернувшись в Россию, летом молодые живут в Царском Селе. Гумилев много работает, постоянно бывает в Петербурге в редакции «Аполлона». Одновременно с литературными трудами продумывает план нового путешествия в Африку. 25 сентября Гумилев выезжает из Петербурга в Одессу, оттуда путь его пролегает уже по знакомому маршруту через Стамбул, Каир до Аддис-Абебы. Последний участок пути Гумилев прошел с караваном через пустыню Черчер. В Россию он вернулся только в марте, больной сильнейшей африканской лихорадкой. Едва оправившись, он снова активно включается в литературную деятельность.
В этот период символизм как литературное течение и философская система терял свою целостность, а значит разрушался. Соответственно, не могла уже полностью удовлетворять Гумилева и «Академия стиха», в стенах которой это происходило. Как человек практического склада, он не мог довольствоваться лишь теоретическими рассуждениями, без их воплощения в жизнь. Поэт приходит к мысли о создании новой группы, которая заменила бы «Академию стиха», и нового направления, способного, в отличие от угасающего символизма, взять на себя роль ведущего. И вот он становится главным идеологом и признанным лидером нового поэтического направления, получившего позже название «акмеизм» (от греческого «акмэ» — «расцвет»). В качестве программы он выдвигал ясность поэтического языка, стройность и внятность лирической композиции, логическую конструкцию сюжета, определенность образной системы, предметную выразительность художественного мира. Гумилев надеялся привлечь в союзники Брюсова, но неожиданно встретил с его стороны самую резкую критику, после которой отношения между ними прервались. Зато с энтузиазмом откликнулась литературная молодежь. Сергей Городецкий, Осип Мандельштам, Анна Ахматова, Владимир Нарбут, Георгий Иванов, Михаил Зенкевич и др. (всего 26 человек) объединились под руководством Гумилева в «Цех поэтов». Он был как раз той организацией, и структура, и направленность, и порядки которой вполне импонировали Гумилеву. Разделив участников на «мастеров» («синдиков»), которых было всего два – Городецкий и сам Гумилев, — и «подмастерьев», Гумилев вменял в обязанность «подмастерьям» беспрекословное повиновение, работу над «вещью» по указанию «мастера» и запрет на публикацию без разрешения «мастера». Для публикаций использовались «Аполлон» и созданные при «Цехе» журнал и издательство, которые назывались одинаково: «Гиперборей». Выдержать подобное мог далеко не каждый, и потому многие «подмастерья» в скором будущем покинут свой «Цех». 18 февраля 1912 года в редакции «Аполлона» с докладами о символизме выступили Вячеслав Иванов и Андрей Белый. Гумилев, полемизируя с ораторами, развернуто и обстоятельно сформулировал основные принципы акмеизма и его отличие от символизма.
Вехой в творчестве поэта стала книга стихов «Чужое небо», вышедшая в конце апреля 1912 года. В ней окончательно сложился облик лирического героя Гумилева – мужественного и решительного дерзателя и укротителя мира, смело противостоящего испытаниям и добывающего победу в борьбе с действительностью. Критика отметила высокое техническое совершенство стихов Гумилева. «Значение его стихов гораздо больше в том, как он говорит, нежели в том, что он говорит», — писал Брюсов. Апрель и май 1912 года Гумилев с Ахматовой провели в поездке по Италии. Вернувшись из нее, поэт энергично включился в литературную борьбу вокруг недавно провозгласившего себя акмеизма. В январе 1913 года «Аполлон» опубликовал литературный манифест Гумилева «Наследие символизма и акмеизм», в котором поэт утверждал: «Головокружительность символических метафор приучила их (акмеистов) к смелым поворотам мысли; зыбкость слов, к которым они прислушивались, побудила искать в живой народной речи новых – с более устойчивым содержанием; и светлая ирония, не подрывающая корней нашей веры… стала теперь на место той безнадежной немецкой серьезности, которую возлелеяли наши символисты». Замечателен пафос, который движет литературными исканиями Гумилева. И в них он остается верен духу конквистадорства. «…Акмеистом труднее быть, чем символистом …,- гордо заявляет Гумилев. — А один из принципов нового направления — всегда идти по линии наибольшего сопротивления».
В 1913 году Гумилев предпринял большое (полугодовое) путешествие по Африке. Оно проходило под эгидой Академии наук и по сути своей представляло научную экспедицию, целью которой было разностороннее изучение географии, природы, экономики, быта, нравов, культурных традиций и фольклора стран, по территории которых пролегал маршрут. И хотя Гумилеву уже не раз приходилось бывать в тех местах, экспедиция оказалась не из простых. Но зато она была наполнена разнообразными приключениями: переходами через пустыню, охотой на диких зверей, встречами с туземцами и их вождями, болезнями, голодом и другими испытаниями. Должно быть, Гумилев был счастлив. Душевная раздвоенность, которой томились романтики былых веков и которую унаследовали символисты, была преодолена в реальном, земном действии романтика-акмеиста. Африка – эта «таинственная Незнакомка» Гумилева, в отличие от блоковской, живущая полнокровной жизнью Бытия, в ее первобытных и диких формах воплощена исконная энергия мира. Из экспедиции он привез богатую коллекцию материалов, которая вошла в основной фонд Музея этнографии в Петербурге. В этот период Гумилев увлечен творчеством французского поэта Теофиля Готье. Переводит сборник его стихов «Эмали и камеи», который выходит в начале 1914 года, создает «Готианскую комиссию» с целью изучения наследия Готье. До и после путешествия Гумилева в Африку систематически проходят заседания «Цеха поэтов». Одновременно Гумилев – частый посетитель артистического кафе «Бродячая собака». Его жизнь протекает с максимальной интенсивностью. Позитивная стратегия акмеизма питалась не головной схемой смены литературных поколений, а всем строем личности Гумилева, достигшей к этому времени своего полного расцвета – «акмэ».
С начала объявления Россией войны Германии Гумилев записывается добровольцем в кавалерию. На сборах в Новгороде проходит специальную подготовку и уже в конце августа 1914 года в составе лейб-гвардии Уланского Ее Величества полка 2-й Гвардейской кавалерийской дивизии вступает в боевые действия, сначала на территории Восточной Пруссии, а потом в пределах Царства Польского и Западной Белоруссии. На фронте Гумилев проявил истинное мужество, отвагу и решительность. Был награжден двумя Георгиевскими крестами 4-й и 3-й степени. С мест боевых действий поэт посылал корреспонденции, которые печатались в газете «Биржевые ведомости» в 1915-1916 гг. под общей рубрикой «Записки кавалериста». Чувства и настроения Гумилева этих лет отразились в сборнике «Колчан», который вышел в конце 1915 года. В книгу поэт включил не только то, что было создано им на фронте, но и много довоенной лирики, любовной и философской. Именно эти стихи определяют лицо нового сборника – новое лицо поэта. «Колчан» собрал в себе, по замыслу автора «стихи-стрелы», передающие состояние человека на войне: это и «Война», и «Пятистопные ямбы», и «Наступление», и «Смерть». Но не меньше в нем стрел Амура, и стрел острой философской мысли. Если война и была важна для Гумилева, то — в личном плане, как еще один из способов вечного его самоутверждения, но никак не в плане творческом – как, к примеру, та же Африка. Этот перелом — и в то же время нерасторжимое единство всего, что отражено в «Колчане», — автор воплотил в одном из лучших произведений сборника — поэме «Пятистопные ямбы», где взаимодополняюще сосуществует все, что собрано в душевном мире поэта: и путешествия, и экзотика, и любовь, и война, и раздумья над смыслом жизни. Достигший «высокого косноязычья», Гумилев в «Колчане» окончательно выходит на собственный путь.
28 марта 1916 года Гумилев был произведен в офицеры в чине прапорщика. По состоянию здоровья он не принимает участия в боевых действиях, живет в Петрограде, пишет пьесу «Дитя Аллаха», драматическую поэму «Гондола». В июле на полтора месяца отправляется на лечение в Ялту. В октябре, вернувшись в Петроград, знакомится с молодой поэтессой, девушкой ослепительной красоты, Ларисой Рейснер. Они переживают короткий, но эмоционально насыщенный роман. К тому времени Гумилев и Ахматова охладели друг к другу, и хотя формально развод будет оформлен в 1918 году, они фактически живут отдельно.
После Февральской Революции 1917 года дисциплина в войсках значительно ослабла. Боевого офицера Гумилева это тяготило. Он пытался перевестись на Южный фронт, где, по его мнению, еще сохранился порядок. По рекомендации сослуживца, оказавшегося в штабе, Гумилев получил место военного корреспондента в газете «Русская воля», издававшейся в Париже. В мае отправился к месту службы. По дороге остановился на несколько дней в Лондоне, где познакомился с английским писателем Г.К. Честертоном. В Париже близкими друзьями Гумилева стали художники Н. Гончарова и М. Ларионов. Здесь он пишет пьесу «Отравленная туника», поэму «Два сна», стихи, вошедшие в сборник «Фарфоровый павильон».
В 1918 году поэт возвращается в Россию. Максим Горький привлекает его к участию в работе издательства «Всемирная литература», для которого Гумилев переводит шумерский эпос о Гильгамеше, французскую и английскую народную поэзию, произведения поэтов Колриджа, Саути, Вольтера, Байрона, Верлена, Рембо, Гейне и других. Одновременно он преподает в литературных студиях Дома искусств, Пролеткульта, издательства «Всемирная литература», 1-й культурно-просветительской коммуне милиционеров, читает лекции в «Институте живого слова». Печатает сборник «Костер». Однако этот сборник не привлек особого внимания критики. Думается, это следует объяснить, прежде всего, другими заботами и проблемами, выдвинутыми первым послереволюционным годом. Эта книга, являющая Гумилева, во многом не похожего на прежнего, вызывает интерес тем, что энергия, ранее обращаемая поэтом в экзотику, теперь направлена в иное русло. Это – самая русская по содержанию из всех книг Гумилева. На ее страницах – Андрей Рублев и русская природа; детство, прошедшее в «медом пахнущих лугах», ледоход на Неве и былинный Вольга. В сборнике поэт продолжает размышлять о тайнах творчества, но это уже не те безапелляционные размышления, что еще несколько лет назад выходили из-под пера убежденного акмеиста. И «Норвежские горы», и «Стокгольм» — не экзотика, а углубленный опыт души; поэт не препарирует чувство, а пытается его выразить, — и это тоже необычно для былого Гумилева. Но иначе и не могли бы появиться такие поистине жемчужины его лирики, как «О тебе» и «Сон».
Через некоторое время после развода с Ахматовой Гумилев вступает в брак с Анной Николаевной Энгельгардт, знакомство с которой состоялось еще до его отъезда в Париж в 1917 году. А.Н. Энгельгардт Гумилев посвятил свою последнюю книгу «Огненный столп». В нее, впрочем, не вошел большой цикл стихов, впоследствии изданный под названием «К синей звезде». По вполне понятной причине – он был вызван к жизни скоротечным и бурным романом, неожиданно настигшим Гумилева в Париже. Поэт влюблялся неоднократно. Он пытался как «мудрый» возвести себе дом, не очень получилось. Выпадала ему и «жестокая любовь», когда казалось, что жить больше незачем и один лишь исход – могила. Слава богу, остался цел. И любовь – песня была ему знакома. Но «сказочный приют» чаще обретал в мечтах, чем наяву. Он не попадал ни в один из сценариев, так хорошо известных ему по книгам. Его случай был особым. Не забудем, он был – в стихах, в жизни, в делах и помыслах — «конквистадором». Муза Дальних Странствий ревниво смотрела на музу Любви. Страсть к путешествиям неизменно сталкивалась со страстью любовной — и отравляла кровь, жгла душу, терзала сердце. Этот сюжет прошел через всю любовную лирику Гумилева, кто бы ни был ее адресатом.
Весною 1920 года Гумилев принял участие в организации Петроградского отдела Всероссийского Союза писателей, а в июле – Петроградского отдела Всероссийского Союза поэтов, который возглавил в начале 1921 года. Зимой этого года создан 3-й «Цех поэтов» и выпущен рукописный альманах «Новый Гиперборей». В марте составлен альманах «Дракон». Гумилев – синдик уже не только по формальному статусу, но и по тому месту в литературе, которое он, конквистадор с Георгиевскими крестами на груди, завоевал в современной ему поэзии. Вокруг подросло новое поколение литераторов, готовящих снаряжение к покорению Парнаса – без опытного инструктора не обойтись. Гумилев организует поэтический семинар при Доме Искусств в Петрограде и в течение двух сезонов систематически руководит его работой. Из выпускников семинара создается молодежная секция «Цеха поэтов» — «Звучащая раковина». Гумилев учил молодых поэтов видеть предметы по–новому, не мыслить шаблонно. Учебу разнообразил. После его лекций участники должны были – по кругу – читать свои стихи, и затем обсуждалась каждая строчка. Завершались занятия литературными играми. Буриме, шарады, шутки. Перебрасывались поэтическими строчками. Занятия нередко проходили на Невском, в большой квартире мастера фотоискусства Моисея Наппельбаума, которая стала местом встреч питерской интеллигенции. Вообще в первые послереволюционные годы Гумилев переполнен многообразными планами, проектами, делами. Он весь в творчестве, в движении, в деятельности, несмотря на тяжелые бытовые условия того периода. Один из его современников вспоминает: «Он голодал и мерз от холода… Ходил на Мальцевский рынок и продавал последний галстук, занимал у знакомых по полену, проводил целые дни в «Доме Литераторов», потому что там было тепло и светло». Гумилеву не сидится на месте.
В конце мая 1921 года вместе с начинающим литератором Павловым на поезде, принадлежавшим командованию Черноморского флота, где служил Павлов, Гумилев отправился в Севастополь. Там познакомился с поэтом С. Колбасьевым, при помощи которого издал сборник стихов «Шатер», ездил с ним на катере в Феодосию, где виделся с М. Волошиным. А в голове тем временем уже зрели планы экспедиции на Мадагаскар. Сборник «Шатер» — стихи об Африке. Это своего рода прощальный вздох, воспоминание о том, чему не суждено повториться. Окончательная, последняя, самая полная дань тому, к чему сам когда-то стремился: ведь и на фронте Гумилев мечтал о путешествии в Африку, прекрасно помнил даже подробности, о чем говорит служебная «Записка об Абиссинии».
Работа над «Шатром» вызывала у него особенно светлые ассоциации. Даже карта Африки, простое перечисление африканских рек и городов — «Царственный Нигер», «город сияющих крыш, Тимбукту»… Африка для него – «отражение рая», стихи окрашены в праздничные, радостные тона. В этих стихах не только романтика, но и широта знаний. Постоянно встречаешь названия городов, племен, имена, обычаи. Они не просто упомянуты – имеют свои колорит, аромат. Но все же эта книга, интересная как иллюстрация к биографии поэта и владению им техникой стиха, не стала заметным явлением в его творчестве, тем более что выпущена между двумя поистине вершинными сборниками: «Костром» и «Огненным столпом». Читая «Огненный столп», даже не вспоминаешь об акмеизме. Поэт оказался намного шире и глубже созданной им школы. Иной мир – таинства души, чувств и пророчеств – сходит с ее страниц. Как в первом своем сборнике – «Пути конквистадоров» — Гумилев пытался найти маску, так в последнем – «Огненном столпе» — стремится он понять тайну мироздания и движения души, зачастую независимые от человеческого желания. Отказавшись от надуманных красивостей и книжности, в «Огненном столпе» поэт простыми словами, которых чурался раньше, размышляет о жизни и смерти, о любви и ненависти, о добре и зле, поднимаясь до философских высот и оставаясь при этом предельно земным. Его мысли о душе, пронизывающие почти все стихотворения, — потребность осмысления именно земного пути. Один из критиков назвал книгу «лучшей из всех книг Гумилева». Но, увы, самому поэту не суждено было увидеть ее напечатанной.
Из Крыма Гумилев вернулся отдохнувший, полный планов и надежд. Он был доволен и поездкой, и новыми стихами, и работой с учениками. Ощущение полноты жизни, расцвета, зрелости, удачи, которое испытывал в последние дни своей жизни Гумилев, сказалось в заглавии, которое он тогда придумал для своей будущей книги: «Посередине странствия земного». «Странствовать» на земле, вернее, ждать расстрела в камере на Шпалерной, ему оставался неполный месяц. 3 августа 1921 года он был арестован ЧК по обвинению в антиправительственном заговоре. Он проходил по «делу Петроградской боевой организации». В просторечии – «таганцевскому делу», поскольку главой «боевой организации» объявили Владимира Таганцева, сына известного юриста, сенатора и почетного академика Н.С. Таганцева. По этому делу было привлечено большое количество людей. В большинстве своем – интеллигенция, но люди разных профессий, разного социального положения, разных политических взглядов. Объявленный главой «заговора» Таганцев помогал тем, кто хотел бежать от большевиков за границу. В конце мая на финской границе убили Ю. Германа, бывшего офицера, товарища Владимира Таганцева. При нем нашли антибольшевистские листовки. Таганцева арестовали. На допросах Таганцев получил заверения Дзержинского и других руководителей ЧК, что к обвиняемым не будет применена высшая мера наказания, и рассказал о своих связях. Назвал и имя Гумилева. Сказал, что дал ему 200 тысяч рублей для подготовки листовок. Это крохотная сумма, равная дореволюционным пяти рублям с полтиной. До сих пор точно не ясна степень участия Гумилева в «таганцевском заговоре». Гумилев всегда был далек от политики, а его активное участие в общественной и культурной жизни Советской России свидетельствует о его лояльности к власти большевиков. Как бы то ни было, никакие хлопоты и заступничества знакомых и близких не могли предотвратить гибели поэта. 24 августа без суда Гумилев был приговорен к расстрелу. Жизненный путь поэта оборвался на дантовской середине, тридцать пять лет. Он шел в гору. Каждая новая книга стихов свидетельствовала о духовном росте поэта. Он все больше и больше освобождался от литературных условностей, сохраняя верность избранной цели – Поэзии. Мужественность его взгляда на жизнь и животворная вера в бессмертие человеческой души всегда были и будут востребованы в наше суровое и жестокое время. И все новые поколения читателей будут с удовольствием входить в «волнующий и странный» мир великого поэта.
Обзор подготовила ведущий библиотекарь абонемента Рожкова Л.Ю.
Список использованной литературы:
1. Гумилев, Н. Избранное / Н.Гумилев, — М. : Просвещение, 1990. – 383 с. : ил. – ( Библиотека словесника).
2. Давидсон, А.Б. Николай Гумилев. Поэт, путешественник, воин / А.Б. Давидсон. – Смоленск : Русич, 2001. – 416 с. – ( Герои без тайн).
3. Лукницкая, В. Николай Гумилев : Жизнь поэта по материалам домашнего архива семьи Лукницких / В. Лукницкая. – Л.: Лениздат, 1990. – 302 с. : ил.