Звоните: +7-498-315-19-81 Пишите: istr_cbs@mosreg.ru Заходите: МО, г. Истра, ул. 9 Гвардейской дивизии, д. 49

Библиотеки Истринской централизованной библиотечной системы

Решаем вместе
Хочется, чтобы библиотека стала лучше? Сообщите, какие нужны изменения и получите ответ о решении

«О героях былых времён…»

Немного из истории Кольского Севера.

Заселение Кольского полуострова началось очень давно. Археологи обнаружили стоянки людей каменного века, относящиеся к 7-11 тысячелетиям до нашей эры. Предки современных саами появились здесь во 2 тысячелетии до н.э. Саамы (лопари) — коренное население Кольского полуострова — с древних времен занимались оленеводством, охотой, рыболовством.

Торговля и развитие промыслов в Европе требовали освоения новых территорий с целью использования их природных ресурсов. Первые русские поселения возникли на полуострове в 9-11 веках. В летописях говорится о сказочных богатствах Мурмана (от древнерусского названия норвежцев «нурмане»): пушнине, рыбе, оленях, морском звере. В 11 веке новгородцы на своих судах уже бороздили воды Белого и Баренцева морей.

Уже в 1 половине 12 века среди Новгородских земель числится волость Тре (Терский берег Белого моря), а в 13 веке упоминаются русские села Варзуга и Кола. Русские быстро заселили побережье полуострова, осваивали морские пути вокруг Терского волока (так в летописях назывался Кольский полуостров). Появление русских не только способствовало развитию края, но и обеспечило защиту коренного населения от набегов западных завоевателей.

В более позднее время (1589-1591, 1611, несколько раз в 18- начале 19 веков) на землю Мурмана приходили шведские и датские войска, английские пираты. Они жгли села, грабили население и монастыри, убивали мирных жителей. В 1854-1855 годах во время Крымской войны английский флот сжег Кандалакшу, Кереть, Стрельну, Колу, но захватить побережье не смог.

Именно необходимостью защиты европейского севера России было продиктовано создание уже в Советском государстве Северного флота. Днём рождения его считается 1 июня 1933 года, когда циркуляром начальника штаба РККА была сформирована Северная военная флотилия с местом базирования в Мурманске – Кольский залив. Кстати,  сам Мурманск стал последним городом, основанным (04.10.1916 г.) в Российской империи и назывался Романов-на-Мурмане.

Совсем немного времени прошло со дня основания, когда Северный флот подвергся самому серьёзному испытанию – началась Великая Отечественная война и с первых же её дней началось активное наступление противника на суше, бомбёжки Мурманского берега с воздуха и война на море.

И здесь молодой флот показал, чему он научился за недолгие 9 лет. Неувядаемой славой покрыли себя герои-североморцы в боях за Родину на суше и на море.

Достаточно отметить хотя бы тот факт, что за три года немецким захватчикам не удалось преодолеть 100 («смешных» по выражению Гитлера) километров от границы до Мурманска. Ценой огромных человеческих потерь они были остановлены на берегах реки Западная Лица, после чего это место назвали «Долиной смерти», а сегодня она зовётся «Долиной Славы». А на полуострове Рыбачий, в районе погранзнака № 1, им так и не удалось перейти государственную границу.

Сегодня, мы поговорим о героях подводных глубин, а точнее о двух офицерах-подводниках, чей вклад в приближение общей победы нельзя переоценить. Это — Герой Советского Союза капитан 2 ранга Магомет Гаджиев и Герой Советского Союза контр-адмирал Николай Александрович Лунин. А так же о Герое России Сергее Преминине, продолжателе славных традиций, совершившем свой подвиг в мирное время.

Магомет Имадутдинович Гаджиев.

Биография М.И. Гаджиева очень богата на события, не смотря на небольшой жизненный срок, отведённый ему судьбой (всего 35 лет) и представляет обширный и благодатный материал для рассказа об этом выдающемся человек, без преувеличения – герое своего времени.

Детство. Отрочество.

Родился Магомет Гаджиев 20 октября 1907 года в высокогорном ауле Мегеб Гунибского округа Да­гестанской области, рядом с городком Теми-Хан-Шура, в 1922 году ставшим Буйнакском. Мегеб в детские годы Магомета был небольшим населённый пунктом, сакли которого сгрудились вокруг такой же маленькой мечети.

Отец — Имадутдин — аварец, мать — Хурбиче — лачка. От родителей Магомет унаследовал отцовскую физическую силу и мягкость характера, от мамы — волю и решительность. В семье он был первенцем, своё имя получил в честь деда. Семья жила бедно, можно сказать, в нищете. Отец будущего героя, чтобы заработать на кусок хлеба, исп­робовал не одну профессию: каменщика, шапоч­ника, садовода. И не раз приходилось ему поки­дать свой родной аул.

В 5 лет по горскому обычаю Магомета отдали на воспитание мулле, и не однажды ему пришлось на себе испытать удары палки. В 1913 году, когда Магомету было шесть лет, семья переехала в город Темир-Хан-Шуру. Учёба давалась мальчику легко. С отличием он окончил 4-х классную школу. Как настоящий джигит, мог на полном скаку выхватить, свесившись с коня, из стада барашка. Наверное, так бы и рос он как все сверстники, но после смерти от сибирской язвы матери в дом пришла мачеха, и жизнь Магомета стала невыносимой.

За год до этого произошло примечательное событие. В гости из Баку приехал двоюродный брат Ма­гомета Расул, который служил матросом на Кас­пийской военной флотилии. Он и рассказал ему, что есть озеро, которое в тысячу раз превышает по размерам близлежащее Ханское. И то озеро можно увидеть, если взобраться на одну из Кумухских гор. И, поднявшись  вместе с бабушкой Зухрой на гору Турчидаг Магомет увидел море! Это было Каспийское море, о ко­тором рассказывал брат Расул.

Море всецело завладело мечтами и помысла­ми, а в дальнейшем стало неразрывно связано с судьбой Магомета.

Вскоре началась гражданская война. В те дни каждый дагестанский дом стал крепостью, а любой дагестанский парнишка 13-ти лет (именно столько стукнуло сыну местного шапочника Магомету Гаджиеву) — воином, готовым достойно встретить непрошенного гостя.

Боевая юность. Учёба в ВМУ им. М.В.Фрунзе

Боевая биография Гаджиева началась в 1920 году, когда он, тринадцатилетним парнишкой, в очередной раз сбежал из родного аула и примк­нул к одной из частей Красной Армии. Так юный Гаджиев стал бойцом артиллерийского дивизиона 28-й стрелковой дивизии. Воевал на берегах Каспия. Затем, после освобождения прикаспийского края, пере­шёл в другой красный отряд, который сражался на Тереке и в южном Дагестане против банд басмачей. Армейская служба у Магомета закончилась, когда его разыскал отец, вернул домой и определил в педагогический техникум (1921 год).

Но своей давней мечте Гаджиев не изменил. Когда в Махачкалу прибыла канонёрская лодка «Ленин», Магомет совершил экскурсию к морю только затем, чтобы своими глазами увидеть новый Каспийский флот. Стоит ли говорить, кому досталась единственная на всю Темир-Хан-Шуру вакансия на учёбу в Военно-морском училище имени М.В.Фрунзе, присланная по разнарядке 1925 года? В райкоме комсомола Магомету вручили пу­тевку в военно-морское училище в Ленинграде.

В незнакомом городе он не без труда нашёл трехэтажное здание Военно-морского училища имени М. В. Фрунзе. Его повели по длинным коридорам, со стен которых глядели прославленные российские флотоводцы: Нахимов, Корнилов, Истомин, Ушаков. Он увидел модели кораблей, участво­вавших в Синопском и Наваринском сражениях. И, конечно, он не мог даже предположить, что придет день, когда в этом же зале будет создана галерея Героев, где установят бюсты Героев и Дважды Героев Советского Союза (питомцев училища) и первым после адмирала Николая Герасимовича Кузнецова поставят его бюст и что последующие поколения фрунзенцев будут учиться его боевому опыту и мас­терству, будут равняться на него.

Гаджиева первым делом пришлось определять на подготовительные курсы при ВМУ: обнару­жился меньший объём знаний, чем у сверстни­ков, слабое знание русского языка. И немудре­но: Буйнакск всё-таки не Ленинград. Но юно­ша обладал важным качеством: умением видеть свои ошибки, недостатки со стороны, критически подходить к себе. Всё это очень помогало ему, и уже через год он нагнал в знаниях более гра­мотных товарищей. Годы учёбы в стенах старей­шего флотского училища пронеслись как один день. На характере курсанта заметно сказалась фронтовая закалка — его не смущали ни трудности, ни расстояния. По окончании училища в 1931 году за отличную учёбу, примерную дисциплину и активную партий­но-комсомольскую работу Магомет был награждён именным револьвером системы Коровина, украшенным серебром.

Офицерская служба началась для него на подводных лодках Черноморского фло­та — минёром на подводной лодке «Коммунист». И хотя она не отличалась большими размерами, но являлась са­мым настоящим боевым кораблём и служба на ней стала для Гаджиева великолепной мор­ской школой. Что могло быть лучше бескрайних просторов Черного моря, приветливых к морякам в любое время года? Лодка Гаджиева выходила на задания и жарким летом, и зимой, когда корабли Балтийского флота тоскливо жались у причальной стенки, запертые льдами в Финском заливе.

Служба на Тихом океане.

Осенью 1933 года Магомет Гаджиев выехал в город Николаев, где принял под командование лодку из только что построенных ПЛ серии «М» («Малютка») и прибыл с этим важным грузом на Дальний Восток. Капитан-лейтенанта Гаджиева назначили командиром  ПЛ «М-9». На ней он выходил в Японское море, оттачивал мастерство. Экипаж его подводной лодки учился выполнять боевые задачи в самых сложных погодных условиях — Гаджиев выводил корабль в море даже при 10-балльном волнении, ведь, как он говорил, «случись война — хорошей погоды не закажешь». Два года упорного труда привели к тому, что «М-9» стала ведущей в дивизионе «Малюток».

Летом 1936 года Гаджиев получает под ко­мандование подводную лодку «Щ-117». Это была не просто одна из многочисленных «щук» — накануне лодка выдержала долгий автономный переход в исключительно трудных зимних условиях. Экипаж и корабль были под стать своему новому энергичному командиру. Коман­дование, оценив по достоинству командирский талант, поручало Гаджиеву опасные подлёдные погружения, трудные многосуточные плавания.

3 декабря 1936 года капитан 3 ранга Гаджиев подаёт рапорт начальнику Военно-Морской Ака­демии с просьбой о зачислении, а 1 сентября 1937 года зачисляется слушателем на 1-й курс. Но ему не суждено было закончить академию.

Северный флот.

Скоротечная финская кампания оторвала его от учёбы — Магомет был направлен на Северный флот. Но воевать в море Гаджиеву тогда не пришлось. Его решили оставить в штабе флота начальником отдела подводного плавания. Кабинетная служба штабиста была противоестественна ха­рактеру Магомета, он писал рапорта с просьбами отправить его в действующую армию. Но только в 1940 году, просьбу уже капитана 2 ран­га Гаджиева удовлетворили, назначив командиром дивизиона крейсерских подводных лодок типа «К», которые моряки любовно называли «катюшами». Именем Катюша звали и жену Гаджиева.

К началу войны 1-й дивизион был самым маленьким по количеству подводных лодок. Из 15 кораблей, которыми обладали подводные силы СФ, под началом Гаджиева было всего 3 подводные лодки. Но это были самые крупные по тому времени субмарины: уже знаменитая «Д-3» — «Красногвардеец», участвовавшая в спасении папанинцев и совершившая первое в мире подлёдное плавание, а также «К-1»и «К-2» — крейсерские лодки, вызывающие зависть у союзников своими мореходными качествами и вооружением. Осенью на Северный флот пришли еще 8 ПЛ, в том числе четыре крейсерские лодки: «К-3», «К-21», «К-22» и «К-23»». 1-й дивизион под командованием М. Гаджиева стал самой мощной ударной силой в бригаде подводных лодок.

Рождение традиции.

С именем М.И. Гаджиева связаны славные традиции подводников-североморцев времён Великой Отечественной. Он почти постоянно находился в боевых походах: вернувшись в базу из очередного выхода на вражеские морские коммуникации, сразу уходил на другую ПЛ своего дивизиона. За это Гаджиева прозвали «человеком войны». В самых трудных ситуациях он оставался ве­рен себе, никогда не теряясь и не боясь брать ответственность на себя. Правильно оценивая возможности крейсерских подводных лодок типа «К», Гаджиев полагал, что в быстротечной ар­тиллерийской дуэли у этой подлодки, вооружен­ной двумя 100-мм и двумя 45-мм артустановками, имеется ряд существенных преимуществ пе­ред силами противолодочной обороны (ПЛО) противника. Поэтому он стал инициатором артиллерийских атак вражеских надводных кораблей. «Уничтожать вражеские суда следует не только торпедами, но и применяя артиллерию подводных лодок», — считал Гаджиев.

Впервые на практике эти действия были от­работаны 12 сентября 1941 года ПЛ «К-2» под командованием капита­на 3 ранга В.П. Уткина и со старшим на борту командиром дивизиона М.И. Гаджиевым, обна­ружила в перископ транспорт «Лофотен», но не смогла выйти в атаку из-за малых глубин. Всплыв в надводное положение, «К-2» с дистанции 40 — 45 (1 кабельтов ~ 185 метров) кабельтовых открыла огонь по судну из носовой 100-мм артустановки. С четвертого выстрела было достигнуто попадание. В это вре­мя в воздухе появился неопознанный самолет, и лодка вынуждена была погрузиться. 19 сентября 1942 года «К-2» с победой возвращалась в Екатерининскую гавань. О победе, находясь уже близко от берега, сообщили холостым артиллерийским залпом. «Все, кто находился на пирсе, переглянулись, заслышав выстрел из ло­дочной пушки, и, недоумевая, обратились ко мне, — вспоминал командующий Северным флотом Арсений Головко. — А я тоже недоумевал… Все стало ясно, когда Уткин ошвартовал свой корабль к пирсу и вместе с командиром ди­визиона Магомедом Гаджиевым направился ко мне.

— Товарищ командующий! — доложил он. — Подводная лодка возвратилась из боевого похо­да. Потоплен транспорт. В ознаменование нашей первой победы произведен салют из той пушки, которая сыграла главную роль в уничтожении противника. Выстрел произведён холостым заря­дом по инициативе лейтенанта Арванова..

Традиция прижилась — о количестве потопленных кораблей противника на Северном флоте можно было узнать по количеству орудийных выстрелов, произведённых при возвращении в порт.

Последний поход Гаджиева.

«Нигде и никогда не может быть такого равенства перед лицом смерти, как среди экипажа подводной лодки, на которой либо все погибают, либо все побеждают», — говорил Магомет Гаджиев. Одержанных побед было и впрямь немало: на счету дивизиона, которым командовал Магомет Имадутдинович Гаджиев, числилось 27 уничтоженных фашистских кораблей, 10 из которых были потоплены при непосредственном участии командира дивизиона. И всё это — менее чем за один год!

«Это кандидат на Героя Советского Союза», — записал в своём дневнике командующий Северным флотом А.Г. Головко после возвращения подводной лодки, на которой находился Гаджиев, из очередного победного похода. Это высокое звание, однако, было присвоено Магомету Гаджиеву посмертно.

Последний майский поход. Из радиограмм Гаджиева, который вышел в море на борту «К-23», и из немецких источников, опубликованных после войны, об этом походе известно немного. 12 мая 1942 года «катюша» атаковала вражеский конвой в составе двух транспортов: «Карл Леонгард» и «Эрмланд», трёх сторожевиков и трёх противолодочных кораблей.

После торпедного удара лодка пыталась уйти на глубину, её преследовали. Разрывы многочисленных глубинных бомб пробили топливные цистерны, вытекавший из них соляр демаскировал лодку. Гаджиев приказал всплыть, а комендорам занять места у орудия. После короткого артиллерийского боя в 14 часов 10 минут Гаджиев послал на базу радиограмму, в которой сообщал о торпедировании двух сторожевиков и о полученных повреждениях. Командующий Се­верным флотом приказал лодке возвращаться.

По следу «К-23» шли три «охотника» за ПЛ. Несколько раз Гаджиев пытался всплыть и расправиться со своими преследователями, ибо по мощности оружия «катюша» превосходила корабли противника. Но в небе кружили самолёты, против которых советские моряки были бессильны. Наступивший в Арктике полярный день стал союзником врага. В один из заходов «охотник» глубинными бомбами добился попадания, лодка затонула в районе   Нордкапа. На ра­диограмму командующего флотом, запрашиваю­щего «К-23» о характере повреждений и необхо­димости эскортирования, уже никто не ответил. Советские моряки предпочли плену океанскую могилу.

На месте гибели всплыли около 60 различных предметов разрушения. Советские моряки плену предпочли океанскую могилу.

Указом Президиума Верховного Совета СССР от 23 октября 1942 года за мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, Гаджиеву Магомету Имадутдиновичу присвоено звание Героя Советского Союза.

Николай Александрович Лунин.

Детство и юность.

Николай Лунин родился 21 августа 1907 года в Одессе. Отец будущего подводника ходил сначала матросом, а потом боцманом на судах «Российского объединения пароходства и торговли».

Рос Коля крепышом и заводилой и детство своё делил между морем, в котором плавал и нырял, как дельфин, школой и бурными событиями, на фоне которых оно проходило: Первая мировая война, свержение царя и революция, затем гражданская война. Ни одно из этих событий не проходило мимо внимания рано взрослевших мальчишек. Но вот наконец, можно было спокойно учиться, но наступил голодный 1921 год. И Николаю, чтобы помочь отцу прокормить семью, пришлось идти подрабатывать в порт: чистить котлы пароходов.

Молодому матросу очень хоте­лось быть с морем на «ты», и в 1922 году Лунин поступает в Ростовское мореходное училище им. Г.Я. Седова. По окончании мореходки Николая направили на учебный парусник «Вега» набраться опыта и но очень скоро Лунин, поднявшись на капитанский мостик, сам становится наставни­ком молодежи.

Служба в ВМФ.

1935 год стал переломным в судьбе Лунина, его призвали в ряды ВМФ СССР. В течение двух лет он обучался в командном классе Учебного отряда подводного плавания им. Кирова в Ленинграде, который окончил в 1937 г. По распределению его направили на Балтийский флот. Началась служба, изучение театра возможных действий, изучение новой техники. В это время по флоту прокатилась волна репрессий, которая накрыла и Лунина. Тринадцать месяцев он находился под следствием, но, благодаря твердому характеру и крепкому здоровью, выстоял. В конце 1939 года был восстановлен в составе ВМФ и в рядах партии.

По окончании Высших курсов в апреле 1940 года Лунин принял под свое командование лодку «Щ-421», недавно сошедшую со стапелей.

Начало войны. Краснознамённая «Щ-421».

22 июня 1941 года Лунин первым в дивизионе вывел лодку на боевое дежурство. Очень скоро «Щ-421» стала грозой немецких кораблей. Правда, первый выход в море с заданием топить немецкие транспорты, чтобы не дать их сухопутным войскам захватить Мурманск, оказался безрезультатным. Таким был и второй. Зато третий оказался урожайным: лунинская лодка торпедировала один за другим три транспорта, а к на­чалу 1942 года на ее боевом счету числи­лось 4 уничтоженных немецких транс­порта. Второй военный год прошел тоже неплохо — три потопленных грузовых судна общим тоннажем 24 тыс. тонн. И все это — за один зимний поход к берегам Норвегии.

О боевых заслугах субмарины Лунина заговорили не только в Советском Союзе. О них хорошо знало и командование военно-морского флота Германии. Об этом говорит тот факт, что стоило его лодке выйти в поход, как по рации всем кораблям передавали радиограмму: «Внимание, внимание! Лунин вышел в море…» Так было, когда заброшенной в наш тыл немецкой агентуре удавалось узнать о его выходе из базы.

3 апреля 1942 года за образцовое выполнение заданий командования и проявленные при этом доблесть и мужество лодка «Щ-421» была награждена орденом Красного Знамени, а ее командир Н.А. Лунин удостоен звания Героя Советского Союза.

Это известие застало героя на подводном крейсере «К-21», который он принял в марте того же года, передав «Щ-421» в надежные руки своего старшего помощника, впоследствии известного героя-подводника Федора Алексеевича Видяева.

Командир легендарной «К-21».

В марте 1942 года Северный морской флот получил субмарины нового типа. Это были своего рода подводные крейсеры. И первую из них – «К-21» — получил экипаж Николая Александровича Лунина. И именно ей была суждена мировая слава, и честь стать, подобно крейсеру «Аврора», на вечный прикол после окончания войны за два сверхподвига.

В каких только переделках ни побывала «катюша» Николая Лунина в горячем 42-м. Успешно торпеди­рованы семь вражеских кораблей, пять из которых затонули на глазах у командира лодки, оказана помощь гибнущей субма­рине «Щ-402»… Но, пожалуй, самым эффект­ным боевым эпизодом того времени для «К-21» стала атака линкора «Тирпиц» (об этом замечательно написал В.С.Пикуль  в романе «Реквием каравану PQ-17»).

Лунин атакует «Тирпиц».

27 июня 1942 года радист подводной лодки «К-21» принял радиограмму штаба Северного флота. Кораблю предписывалось выйти на боевую позицию для прикрытия группы судов союзного конвоя «РQ-17» (английская эскадра и суда прикрытия оставили сопровождение этого конвоя по приказу командования, узнав, что им на встречу вышли превосходящие силы противника). По пути следования лодку Лунина догнало ещё одно сообщение: на перехват конвоя движется фашистская эскадра во главе с кораблями «Тирпиц» и «Адмирал Шеер» — гордостью германского флота, пос­ледовал приказ: «Найти, ата­ковать и уничтожить!»

Всего за четыре дня поис­ков субмарина, шедшая в надводном положении, что­бы увеличить сектор обзора, обнаружила свыше полусот­ни немецких самолетов и сделала 48 срочных погру­жений.

Днем 5 июля гидроакустик Сметанин доложил командиру о приближающемся шуме вин­тов.

Решение пришло почти мгновенно: под­нырнув под миноносцы, проникнуть в центр эскадры и атаковать линкор «Тирпиц».

Линкор «Тирпиц» был сколь огромным (водоизмещение более 45 тыс. тонн, длина 243 м), столь и мощным. Его артиллерий­ское вооружение составляли восемь даль­нобойных 380-миллиметровых орудий главного калибра. Неудивительно, что «Тирпицу», равно как и тяжелому крейсеру «Адмирал Шеер», дозволялось выходить в море лишь с личного разрешения фюрера. Для немцев потеря или даже повреждение такого корабля были сравнимы с проиг­рышем крупной боевой операции.

Никогда раньше Лунину не приходилось выполнять столь сложного маневрирова­ния. И вот уже «Тирпиц» на контркурсе с лодкой, а до точки залпа — не более трех минут хода на 20-узловой скорости. В это мгновение на линкоре в который раз взвились сигнальные флажки: значит, сейчас он опять повернет, изменив курс. «Только бы не вле­во!» — загадывает желание Лунин, понимая, что в противном случае операция сорвется. Какая удача! Линкор повернул вправо, дистанция до него стала сокращаться ещё быстрее. Но вот досада, курсовой угол линкора стал очень острым, всего 5-7 градусов. И вновь лодка маневрирует, чтобы как можно скорее привести «Тирпиц» под кормовой залп.

Лунин не отходит от перископа. Готово! Сейчас линкор прямо на визире. Тут же раздается приказ командира: «Аппараты — пли!» Акустик «К-21» слышит гулкие взрывы двух торпед, посланных в цель старшим матросом Жуковым. Шум винтов тотчас усиливается. Шумы перешли на кормовые углы. Теперь нет никаких сомнений в том, что враг торпедирован. Но, когда лодка всплывает на поверхность, горизонт уже чист, лишь вдалеке маячит легкий дымок удаляющейся эскадры…

Позже английская разведка донесла: залп с «К-21» причинил «Тирпицу» серьезные повреждения, ремонт будет длительным и сложным. Только через 14 месяцев гигант «Тирпиц» смог снова выйти в море. В штабе Северного флота были уверены в том, что немецкая эскадра возвратилась в Альтен-фиорд в результате повреждения «Тирпица».

Строго говоря, вопрос о попадании или непопадании Лунина в «Тирпиц» до сих пор является до конца невыясненным. Одни источники говорят, что попадание было, другие говорят о том, что подводники попали в корабли сопровождения. Сам Лунин не утверждает, что попал именно в «Тирпиц», но подтверждает факт попадания: «Несомненность попадания двух торпед при атаке линкора «Тирпиц» достоверна, что должно установить разведкой. Но в то же время допускаю возможность, что головной миноносец, повернувшись в момент выстрела на контркурс с линкором, перехватил торпеды на себя. В пользу этого предположения свидетельствуют последующие большие взрывы».

Как бы там ни было, для нас ценность атаки лунинцев состоит в первую очередь в том, что прекратилось преследование кораблями противника конвоя PQ-17 , и без того потерявшего две трети своих судов.

За образцовое выполнение боевых заданий командования Указом Президиу­ма Верховного Совета СССР от 23 октября 1942 года подводная лодка была награж­дена орденом Красного Знамени.

Н.А. Лунин за боевые заслуги был награжден также: вторым орденом Ленина, тремя орденами Красного Знамени, орденом Отечественной войны 1 степени, орденом Ушакова 2 степени, двумя орденами Красной Звезды, английским Крестом Виктории IV степени, медалями.

Зимой 1943 года капитан 2 ранга Нико­лай Лунин был назначен командиром дивизиона подводных лодок. К тому времена на счету «К-21» было 17 потопленных фашистских транспортов и боевых кораблей — больше, чем у любой другой североморской субмарины. Однако долго командовать дивизионом Лунину не пришлось – в марте 1944 года он становится слушателем Военно-морской академии.

Послевоенный период в жизни Н.А. Лунина.

Николай Александрович Лунин окончил Военно-морскую академию уже после Победы в звании контр-адмирал. Долгие годы Лунин служил на руководящих должностях в НИИ МО и ВМФ. В послевоенное время занимал ряд ответственных должностей: командовал 22-й бригадой подводных лодок в бухте Ягельная; начинал строительство бухты и городка подводников Гаджиево в 1957 году* .

После завершения военной карьеры контр-адмирал Н.А. Лунин решил вернуться к морю: в 1962 — 64 годы плавал на дизель-электроходе «Обь», участвовал в 8-й антарктической экспедиции, был капитаном парохода «Селенга». Будучи капитаном судов дальнего плавания, он побывал в арктических и антарктических водах, много раз пересекал экватор и побывал в портах многих стран мира. В море он провел всю свою сознательную жизнь и уцелел.

А на суше умер на 64-м году жизни. В декабре 1970 года адмирала Лунина — одной из самых ярких личностей, выдвинутых на передний фланг Великой Отечественной, не стало.

Сергей Преминин.

«Ежели мореходец, находясь на службе, претерпевает кораблекрушение и погибает, то он умирает за Отечество, обороняясь до конца против стихий и имеет полное право наравне с убиенными воинами на соболезнование и почтение его памяти от соотчичей.» Василий Михайлович Головнин, командир фрегата «Диана»


Запись от 03.10.1986 г. в Вахтенном журнале ракетного подводного крейсера стратегического назначения К-219:

«21.15. В седьмом отсеке при выполнении боевого задания погиб матрос Преминин Сергей Анатольевич. 21 год. Уроженец Вологодской области. Призван Великоустюгским РВК. Русский. Член ВЛКСМ»

Серёжа.

18 октября 1965 г. в семье совхозного электрика Анатолия Ефимовича и отбельщицы тканей Красавинского льнокомбината Валентины Егоровны Премининых, проживающих в деревне Скорняково Великоустюгского района Вологодской области, родился мальчик – Серёжа. Вырос он в доме, что на краю села. За оградой – поле, а за ним Северная Двина. С малолетства мальчик научился различать будни и праздники, был приучен к труду. К 15 годам неплохо знал столярное дело, мог самостоятельно поставить сруб, умело слесарил и с косой управлялся уверенно.

Во время учёбы в школе педагоги отмечали скромность и доброжелательность Сергея.

Дина Ивановна Рапакова, учитель истории и права, ныне – руководитель музея С. Преминина в его родной школе: « Да, я учила Серёжу в 8-ом классе. Он, помню, был простой, скромный, ничем внешне не выделяющийся мальчик. С детства привыкший к труду, он отзывался на просьбы людей о помощи. Крепыш, обыкновенный мальчишка. Таким он и остался в моей памяти

После окончания восьми классов Сергей поступил в ГПТУ № 4 речного флота в городе Великий Устюг. В те годы оно пользовалось у парней особой популярностью, так как там выдавали форму речника, да и в роду Премининых четыре поколения моряков.

Вот то немногое, что известно нам о детстве и юности Сергея Преминина, но это немногое говорит о многом: о порядочности, доброте, трудолюбии, чувстве долга – основных качествах, данных мальчику от природы и воспитанных в нём семьёй, школой, училищем.

Крейсер.

К-219 была заложена   в мае 1970 года на предприятии «Севмаш» в г. Северодвинск. В феврале 1972 года вошла в состав Краснознамённого Северного флота с базированием в Гаджиево.

Основное предназначение ракетного подводного крейсера стратегического назначения с ракетами дальностью до 3 000 км — нанесение ракетно-ядерных ударов из-под воды для уничтожения важнейших военно-политических объектов на территории потенциального противника. В 70-ых годах 20 века они являлись основой морских стратегических ядерных сил Советского Союза.

К моменту описываемых событий лодке К-219 было 15 лет и это был ее 13-ый боевой поход.

Катастрофа.

В 1984 г. Сергей Преминин был призван служить в Военно-морской Флот. Перед тем как попасть на атомную подводную лодку, матрос Преминин прошел обучение в отряде подводного плавания.

Вот так они и встретились: матрос и лодка, которым суждено было уже не разлучиться никогда.

Вверенное ему хозяйство матрос, спецтрюмный машинист Сергей Преминин освоил быстро, в экипаже ему доверяли. Командиры и товарищи Сергея в один голос говорили, что праздности он не терпел, искал себе работу. Он не умел работать иначе, как на совесть.

Вспоминает старший матрос Юрий Меньшиков, сослуживец: «Сергея почему-то мало отмечали, даже когда заслужит. Он редкую минуту так посидит, а все хлопочет – то не сделал, другое. У него всегда все как часы работало. А обходили его почему — не знаю. Он, смотрю, ждет – похвалят, нет. Не похвалят, посмеется над собой, махнет рукой: «Ну и ладно». И дальше выкладывается».

Последний для К-219 и Сергея Преминина поход начался холодным и дождливым днём — 4 сентября 1986 г. Лодке была поставлена боевая задача — скрытно пересечь Норвежское море и занять назначенный район боевого патрулирования в Атлантическом океане. Очень скоро экипаж втянулся в размеренный ритм подводной жизни. Страх новичков, впервые ушедших под воду, постепенно исчез, убаюканный привычными действиями. Вахта, еда, сон и снова вахта, и так день за днем.

Большая беда началась с взрыва ракеты в шахте № 6.

Ранним утром 3 октября 1986 года К-219 маневрировала в Саргассовом море в 480 милях к востоку от Бермудских островов. По окончании очередного сеанса связи подлодка стала погружаться на глубину 85 метров. В это время из-под заглушки ракетной шахты № 6 вода пошла струей. Когда шахта оказалась полностью затопленной, ракету Р-27 сдавило мощное давление забортной воды, которое на глубине 85 метров сильно превосходило прочность ее корпуса. Быстрое осушение шахты двумя мощными насосами привело к резкому распрямлению сжатого корпуса ракеты, и бак с окислителем попросту треснул… Ядовитая жидкость мгновенно заполнила шахту, одновременно превращаясь в сверхтоксичный, смертельный для людей газ.

Вспоминает старшина первой статьи Леонид Роман, старший электрик: «Я был рядом с шестой ракетной шахтой, когда произошел взрыв. Он оглушил меня до полусмерти, и я был уверен, что лодка раскололась на части и мы идем ко дну».

Да, это действительно взорвалась ракета в шестой шахте. Мощнейший взрыв вырвал многотонную крышку шахты, вылетевшую как пробка из бутылки вместе с остатками боеголовки и самой ракеты. Верхний пояс шахты треснул, как кожура перезревшего банана. Через огромную пробоину диаметром полтора метра шахта мгновенно заполнилась морской водой вперемешку с остатками компонентов ракетного топлива, которая через трещины в верхнем поясе хлынула в четвертый отсек. Эта смесь была не менее опасна, чем сами окислитель и горючее. Ее агрессивность была просто ужасной! Мгновенно испаряясь, она тут же заполнила бурым дымом весь отсек. Грохот взрыва, рев потока воды, скрежет корпуса проваливающейся на глубину лодки оглушили девятерых человек в отсеке. Это была преисподняя!

Кто-то потом говорил, что грянувший грохот был сравним с тем, что услышит человек, сидящий в пустой цистерне, куда бросили гранату…

Прозвучал приказ командира: «Всплывать!!!»

Всплыть возле вражеского берега без разрешения командования для командира советской подлодки было всё равно, что подписать себе смертный приговор. Но вряд ли в тот страшный момент Игорь Британов думал о том, что его ждет. Ему нужно было спасти и людей, и лодку.

При аварии и обесточивании потерялось управление реактором, он вышел в закритический режим и грозил взорваться.

Именно с этого момента началась агония К-219.

Как следует из официальной информации того времени: «В целях обеспечения ядерной безопасности реактора для ручного опускания его компенсирующих решёток в 7-й отсек трижды вводились специалисты электромеханической боевой части». Одним из этих специалистов был командир реакторного отсека, старший лейтенант Николай Беликов, другим, его подчинённый – матрос Сергей Преминин.

Двадцать, всего двадцать оборотов — и решетка окажется на нижних концевиках. На тренировках это занимало минуту.

Сменяя друг друга, Беликов с Премининым крутили эту чертову рукоятку. Сначала Николай считал обороты, затем сбился. Пот заливал глаза, и каждый последующий оборот давался все с большим трудом.

Когда и вторая решетка была опущена, оба поняли — пора выходить. Регенеративные патроны давно отработали, и им просто не хватало воздуха, красный туман застилал глаза, лицо под маской было залито потом и слизью. Они буквально захлебывались и задыхались.

«Пошли отсюда…» — прохрипел Беликов и подтолкнул Сергея к трапу наверх.

Вряд ли тот услышал команду, скорее догадался.

Помогая друг другу, они вылезли из аппаратной и, шатаясь от усталости, на ощупь подошли к выходу из отсека. После трех условных ударов в переборку их буквально втащили в восьмой отсек.

Следующий заход мало чем отличался от первого. Только работать было гораздо труднее — слишком много сил потратили в первый раз. Опустили третью. Надо было выходить. Трудно определить, кто кому помог выбраться из пятидесятиградусной кочегарки. В восьмой их опять втащили вместе. Содрав маски и расстегнув комбинезоны, товарищи, как могли, приводили их в чувство. Видимо, более молодой организм матроса помог ему быстрее прийти в себя.

Лейтенант Беликов уже не мог подняться.

Осталась одна, последняя решетка. И ее надо опускать. Другого выхода не было. Сергей понимал, что идти надо и, кроме него, просто некому.

Мог ли он отказаться? Наверное, нет. Не мог. Представлял ли себе всю меру опасности и риска? Наверное, да. Но он встал и просто сказал:

— Я пойду один. Там немного осталось. Одна решетка всего-то.

— Сергей, — протягивая противогаз, сказал Пшеничный, — это последний. Больше у нас нет.

— Ничего, мне хватит.

Сергей в третий раз проделал опасный путь к реактору. Казалось, что температура подскочила на десятки градусов. Видимость стала гораздо хуже — то ли от мгновенно запотевших очков, то ли от появившегося дыма или паров окислителя. Тем не менее, Сергей чувствовал себя гораздо увереннее, чем в первый раз. Как ни странно, он не испытывал чувства страха и не боялся одиночества. Он знал, что делать, и умел. И очень надеялся, что у него хватит сил на это.

Рукоятка показалась гораздо тяжелее, и каждый оборот давался с огромным трудом. Ему казалось, что он несколько раз терял сознание. Да так, скорее всего, и было. Он с трудом приходил в себя, а в голове стучала одна мысль — «опустить и выйти». Еще оборот, еще пол-оборота… Всё. Неужели всё?! Он сделал это! Теперь надо выбираться отсюда.

Чувство выполненного долга, хотя это и звучит высокопарно, прибавило ему сил. Сергей подошел к переборочной двери, но прежде, чем дать сигнал на выход из отсека, он нажал вызов «Каштана» и доложил в центральный:

— Докладывает Преминин. Реактор заглушен.

— Сергей — ты просто молодец, ты даже не знаешь, какой ты молодец! — впервые за последние часы голос Британова звучал почти радостно. — Давай в восьмой, мы начали вентилировать кормовые отсеки. Там должно быть получше.

…Но переборка не открывалась. Её прижало давлением из седьмого отсека, а открыть захлопку системы вентиляции и спустить давление Сергей уже просто не мог физически.

Говорят, что те, кто слышал его последние слова в «Каштан», по гроб жизни это не забудут. Капитан третьего ранга Геннадий Капитульский:

— В динамике «Каштана» послышались звуки, похожие на приглушенные рыдания. Похоже, он хотел что-то сказать, но… Я был последним, кто говорил и слышал Сергея. Не дай вам Бог быть на моем месте!

Для Сергея Преминина последним пристанищем стал реакторный отсек атомохода. Это самый прочный гроб, который можно себе представить. Он навсегда остался на поле боя, заслонив собой весь мир от ядерной катастрофы.

К району бедствия уже подходили суда морского флота СССР. Когда стало ясно, что лодку нельзя спасти, экипаж оставил её. Борьба за К-219 продолжалась более 3-х суток. Только после этого было принято решение эвакуировать личный состав на подошедшие советские суда. Последним покинул лодку командир, капитан 2-го ранга Британов и то лишь тогда, когда подводная лодка ушла под воду по самые «уши» — под рули глубины на боевой рубке.

Едва капитан перебрался на надувной плотик, как через три минуты полузатопленный крейсер с бушующим внутри окислителем навсегда ушел в бездну. И вместе с собой унёс матроса спецтрюмного седьмого реакторного отсека дивизиона движения БЧ-5 — Сергея Анатольевича Преминина.

Скупой текст телеграммы, которую вручил в сельсовете человек в военной форме отцу Сергея, Анатолию Ефимовичу, гласил: «УВАЖАЕМЫЙ АНАТОЛИЙ ЕФИМОВИЧ И ВАЛЕНТИНА ЕГОРОВНА! С ГЛУБОКИМ ПРИСКОРБИЕМ СООБЩАЕМ ВАМ, ЧТО ВАШ СЫН, МАТРОС СЕРГЕЙ АТАТОЛЬЕВИЧ ПРЕМИНИН, 1965 ГОДА РОЖДЕНИЯ, ТРАГИЧЕСКИ ПОГИБ ПРИ ВЫПОЛНЕНИИ СЛУЖЕБНОГО ЗАДАНИЯ 3 ОКТЯБРЯ 1986 ГОДА. ВЫРАЖАЕМ ИСКРЕННИЕ СОБОЛЕЗНОВАНИЯ»…

Дальше читать он не стал. Не смог. Быстро сложил письмо, сунул в карман и пошел … Похоронка… Что он скажет матери?

Валентина Егоровна бросилась к мужу. И тут заметила извещение, зажатое в руке супруга. Прочитала. Упала без сознания.

Валентина Егоровна Преминина: «…Мне кажется, сын предчувствовал, что с ним что-то случится. Перед тем, как уйти на флот, Серёжа сжёг все свои фотографии. Я как узнала, стала его ругать. А он мне: «Ничего, мам, будем живы – новые сделаем».

Память.

Сергей Преминин, вошедший в отсек с ядерным реактором и заглушивший его коленчатым рычагом и своей стальной волей, через год был посмертно награжден Орденом Красной Звезды. Давать простым матросам более высокие награды тогда было не принято… Только в 1997 г. ему присвоено звание Героя России, посмертно.

Имя Сергея Преминина увековечено на мемориальной доске в Николо-Богоявленском Морском соборе г. Санкт-Петербурга. Именем матроса названа набережная в г. Гаджиево. Здесь же, перед зданием школы № 277 установлен его памятник-бюст (автор А.М. Шебунин), который был торжественно открыт 25 мая 2001 года, на открытии присутствовали: родители Сергея — Анатолий Ефимович и Валентина Егоровна, члены экипажа К-219, жители города и представители военного командования, а так же скульптор, автор памятника.

На родине Героя —  в г. Красавино Великоустюгского района Вологодской области, в Комсомольском сквере, 29 июля 1990 г. открыт памятник Матросу-подводнику (автор А.М. Шебунин), а в средней школе № 15 открыт музей Сергея Преминина. На здании школы мемориальная доска с надписью «Здесь учился герой-подводник Сергей Анатольевич Преминин, спасший мир от ядерной катастрофы».  2007 г. в Вологде на доме № 1 по улице Преминина установлены две мемориальные доски. Одна из них посвящена самому Герою, а вторая рассказывает  о подвиге моряка-вологжанина в водах Саргассова моря.

Бывшим военно-морским атташе США в Москве Питером Хухтхаузеном совместно с бывшим старпомом К-219 капитаном 1 ранга в запасе Игорем Курдиным была написана книга «Враждебные воды». Американцы по мотивам книги сняли одноименную кинокартину.

В 1997 году, после премьеры фильма «Враждебные воды», снятого западными кинематографистами, Аллан Петти из г. Статфорда (Великобритания) обратился к тогдашнему президенту России Борису Ельцину с письмом, в котором он написал: «Этот человек, Сергей Преминин, один из самых храбрых людей в мире. Он сделал все возможное, чтобы спасти мир от ядерной катастрофы, а затем умер самым ужасным и печальным образом. Я был бы благодарен Вам, если бы Вы переслали это письмо родителям Сергея Преминина. Я всегда буду благодарен ему за его подвиг. Я никогда не забуду того, что он сделал, так как это один из немногих людей, спасших мир ценой своей жизни…»

Замечательный документальный фильм «Родословная подвига» снят российским режиссёром Владимиром Кудрявцевым.

Подвигу С. Преминина посвящена так же книга капитана 1 ранга Никитина Е.К. «Роковые Бермуды», вышедшая в свет в 2003 г.

Выжившее члены экипажа К-219 по-прежнему стараются собираться в день гибели лодки: вспомнить о том, что не удастся забыть никому из них до последних дней жизни, помянуть погибших товарищей.

К-219 и по сей день находится в Саргассовом море, на глубине порядка 5 500 метров. В 1986 и 1987 годах Советский институт Моря посылал к обломкам глубоководный аппарат с камерой. Были сделаны сотни фотографий, которые и поныне имеют гриф «Совершенно секретно».

Вечная Слава Героям!

Вероника Каморная

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Прокрутить вверх
WordPress Lessons