Звоните: +7-498-315-19-81 Пишите: istr_cbs@mosreg.ru Заходите: МО, г. Истра, ул. 9 Гвардейской дивизии, д. 49

Библиотеки Истринской централизованной библиотечной системы

Решаем вместе
Хочется, чтобы библиотека стала лучше? Сообщите, какие нужны изменения и получите ответ о решении

«Самый русский из русских писателей», обзор жизни и творчества Н.С. Лескова, к 185-летию писателя

«Как художник слова Н. С. Лесков вполне достоин встать рядом с такими творцами литературы русской, каковы Л. Толстой, Гоголь, Тургенев, Гончаров. Талант Лескова силою и красотой своей немногим уступает таланту любого из названных творцов священного писания о русской земле, а широтою охвата явлений жизни, глубиною понимания бытовых загадок ее, тонким знанием великорусского языка он нередко превышает названных предшественников и соратников своих…. Лесков – тоже волшебник слова, но он писал не пластически, а – рассказывал и в этом искусстве не имеет равного себе. Его рассказ – одухотворенная песнь, простые, чисто великорусские слова, снизываясь одно с другим в затейливые строки, то задумчиво, то смешливо звонки, и всегда в них слышна трепетная любовь к людям, прикрыто нежная, почти женская; чистая любовь, она немножко стыдится себя самой. Люди его рассказов часто говорят сами о себе, но речь их так изумительно жива, так правдива и убедительна, что они встают пред вами столь же таинственно ощутимы, физически ясны, как люди из книг Л. Толстого и других, – иначе сказать, Лесков достигает того же результата, но другим приемом мастерства — это цитата из статьи Максима Горького, по сути дела, вернувшего Лескова русскому читателю.

Так сложилось, что Николаю Семёновичу Лескову суждено было стать одинокой звездой на небосклоне русской литературы второй половины 19 века.

Он входил в литературу вне каких-либо движений, течений. И уже отсюда проистекала его «беспощадная распря с современным ему обществом». Лесков не примут ни левые, ни правые, равно как и он их, продолжая до конца оставаться «не народником, не славянофилом, не западником, не либералом, не консерватором». Он исповедовал только то, что должно было остаться в будущем – праведную Россию и верил больше в «хороших» людей, чем в «хорошие» порядки.

Семья.

«Любезный мой сын и друг! Николай Семёнович! Итак, выслушай меня и, что скажу, исполни:

1-е. Ни для чего в свете не изменяй вере отцов твоих.

2-е. Уважай от всей души твою мать до ее гроба.

3-е. Люби вообще всех твоих ближних, никем не прене­брегай, не издевайся.

4-е. Ни к чему исключительно не будь пристрастен; ибо всякое пристрастие доводит до ослепления, в особенности ж к вину и к картам. Нет в мире зол заманчивей и пагубней их. Я просил бы, чтобы ты вовсе их не касался.

5-е. Вообще советую тебе избирать знакомых и друзей, равных тебе по званию и состоянию, с хорошим только воспитанием.

6-е. По службе будь ревностен, но не до безрассудства, всегда сохраняя здоровье, чтобы к старости не быть кале­кою.

7-е. Более всего будь честным человеком, не превозно­сись в благоприятных и не упадай в противных обстоятель­ствах.

8-е. Между 25 и 35 годами твоего возраста советую тебе искать для себя подруги, в выборе которой наблюди осто­рожность, ибо от нее зависит все твое благополучие. Ни ранее, ни позднее сих лет я не желал бы тебе вступать в супружеские связи.

9-е. Уважай деньги как средство, в нынешнем особенно веке открывающее пути к счастию; но для приобретения их не употребляй мер унизительных, бесславных.

10-е. Будь признателен ко всем твоим благотворителям. Черта сия сколько похвальна, столько же и полезна.

11-е. Уважай девушек, дабы и сестра твоя не подверглась иногда какому ни есть нареканию.

12-е. Кстати, о сестре, она тебя моложе… пятью годами. Когда будешь в возрасте, замени ей отца, будь ей руководи­телем и заступником. Нет жалчее существа, как в сиротстве девица, заметь это и поддержи последнюю мою о ней к тебе просьбу, ты утешишь тем меня даже за могилою.

13-е. Преимущественно хотелось бы мне, чтобы ты шел путем гражданской службы, военная по тягости своей и по слабости твоего сложения скорее может тебя погубить.

Я хотел бы излить в тебя всю мою душу, но довольно. Остальное предпишет тебе мать твоя и собственное твоё благоразумие. Бог тебе на помощь!» — такое завещание писал своему 5-летнему сыну готовившийся к скорой кончине, но проживший ещё около 12 лет, Семён Лесков.

По удивительно точному и образному замечанию Юрия Нагибина: «Две горячие крови слились, чтобы подарить миру чудо». И действительно, отец и мать Лескова имели характеры волевые, категоричные и страстные.

«По происхождению я принадлежу к потомственному дворянству Орловской губернии, но дворянство наше молодое и незначительное, приобретено моим отцом по чину коллежского асессора. Род наш собственно происходит из духовенства, и тут за ним есть своего рода почетная линия. Мой дед, священник Димитрий Лесков, и его отец, дед и прадед все были священниками в селе Лесках, которое находится в Карачевском или Трубчевском уезде Орловской губернии. От этого села «Лески» и вышла наша родовая фамилия — Лесковы

Семён Дмитриевич Лесков, пресёк карьеру священника сразу же по окончании семинарии, не чувствуя никакого расположения к этой стезе, чем едва не свёл в могилу родителя. Выгнанный за это из дома с сорока копейками, переданными матерью через «задние ворота», он отправился в Орёл и стал учительствовать, обращая на себя внимание окружающих прекрасным умом и честностью (именно с отцом роднят Николая Семёновича прекрасный ум и твёрдость убеждений, из-за чего оба наживали себе много врагов и недоброжелателей).

В 1830 году Семён Дмитриевич встретил Марью Петровну Алферьеву, 16-летнюю девушку, влюбился и женился на ней.

4 февраля (по старому стилю) 1831 года у них родился первенец – Николай.

Находясь на должности следователя Орловской уголовной палаты и будучи человеком неудобным из-за своей принципиальности, Семён Дмитриевич был отправлен в отставку. Он вынужден был продать орловский дом и перебраться на хутор Панино, где ему пришлось ютиться с семьёй (семеро детей) в крошечном домике, покрытом соломой и  самому сеять поле, смотреть за садом и мельницей, что получалось у него не очень хорошо. Николай Семенович вспоминал: «В деревне я жил на полной свободе, которой пользовался, как хотел. Сверстниками моими были крестьянские дети, с которыми я и жил и сживался душа в душу. Простонародный быт я знал до мельчайших подробностей и до мельчайших же оттенков понимал, как к нему относятся из большого барского дома, из нашего «мелкопоместного курничка», из постоялого двора и с «поповки». А потому, когда мне привелось впервые прочесть «Записки охотника» И.С. Тургенева, я весь задрожал от правды представлений и сразу понял: что называется искусством. … публицистических рацей о том, что народ надо изучать, я вовсе не понимал и теперь не понимаю. Народ просто надо знать, как самую свою жизнь…»

До восьми лет Николай воспитывался в доме тёти по материнской линии Наталии Петровны Страховой, обучаясь с их детьми, так как богатые Страховы в отличие от бедных Лесковых имели возможность нанять своим детям учителей. Затем, Колю отвезли в Орёл и отдали в первый класс Орловской гимназии.

Отец умер в 1848 году от холеры и мать Лескова в 35 лет осталась вдовой. После мужа ей остались кипы бумаг и «нужда почти крутая». Выжить с семью детьми на руках помог характер. Марья Петровна была женщиной «большой воли, трезвого ума, крепких жизненных навыков, чуждой сентиментальности и филантропии…»

После пятилетнего пребывания в гимназии осенью 1846 года одарённый юноша отказывается от переэкзаменовки в 4-ый класс и получает свидетельство, в котором говорится о пройденном им на текущий момент и не оконченном полном курсе гимназии. Не получивший систематического образования Лесков впоследствии называл себя «самоучкой», иногда с гордостью, но на самом деле он глубоко сожалел о том, что в своё время бросил учёбу.

Шкоттовские университеты.

Лескова по праву считают самобытнейшим русским писателем, тонким знатоком быта и нравов разных сословий России 19 века. Это так потому, что сама жизнь дала Николаю Семёновичу материал для такого знания, не последнюю роль здесь сыграли так называемые «шкоттовские университеты».

Вторая тётка Лескова Александра Петровна вышла замуж за обрусевшего англичанина Александра Яковлевича (Джеймсовича) Шкотта: «Он был человек недюжинный… Опасаясь, чтобы на него при выборе жены не действовали подкупающим образом «луна, джерси и нашлёпка», он отважился выбирать себе невесту в будничной простоте и для того объехал соседние дворянские дома, нарядившись «молодцом» при разносчике. Таким образом он увидел всех барышень в их будничном уборе и, собрав о них сведения от прислуги, сделал брачное предложение моей тётушке, которая имела прелестный характер».

Именно Шкотт соблазнил племянника испытать себя на живом производственно-коммерческом поприще, являл ему искреннее дружелюбие и полное доверие, признавая в нём отличные способности. Пусть и непредумышленно Шкотт вовлёк молодого чиновника в широкое практическое и непосредственное изучение своей страны в деловых трёхлетних поездках по ней «от Чёрного моря до Белого и от Брод до Красного Яру». Это была такая подготовка к писательству, какой не могла дать ни какая другая деятельность. Лесков сходился с людьми разных сословий и народностей, а главное с любопытнейшими человеческими типами: «Мои священники говорят по-духовному, нигилисты — по-нигилистически, мужики — по-мужицки, выскочки из них и скоморохи — с выкрутасами и т.д. …Вот этот народный, вульгарный и вычурный язык, которым написаны многие страницы моих работ, сочинен не мною, а подслушан у мужика, у полуинтеллигента, у краснобаев, у юродивых и святош… Ведь я собирал его много лет по словечкам, по пословицам и отдельным выражениям, схваченным на лету, в толпе, на барках, в рекрутских присутствиях и в монастырях…«

Позже он советовал всем молодым литераторам выезжать подальше от столиц – в Уссурийский край, в Сибирь, в Южные степи: «Книги и сотой доли не сказали мне того, что сказало столкновение с жизнью».

Начало пути. Лесков-публицист.

Служба невольно подтолкнула Лескова к писательству, о котором он никогда не помышлял. Составляя деловые отчёты для Шкотта, Николай Семёнович составил в т.ч. и «Очерки винокуренной промышленности (Пензенская губерния)», опубликованные в № 4 «Отечественных записок» за 1861 год. Именно эту статью писатель считал первой пробой пера, хотя писал и ранее.

Вступив на публицистическое поприще Лесков дал волю своему гражданскому чувству. Это чувство отражается во всех его статьях: и об «ужасающем небрежении» со стороны властей к «народному здоровью», и когда рассуждает о «детском холопстве», и когда защищает «неотъемлемые права человеческой свободы». Он верил в силу печатного слова, формирующего общественное мнение и создающего атмосферу гласности.

В атмосфере 1860-х, когда в общественной деятельности обострилась борьба между партией либералов и социал-демократов, Лескову предстояло выбрать с кем он. Изначально склоняясь к реформаторскому пути преобразований Лесков, вспоминая 60-е годы говорил: «Я тогда остался с постепеновцами, умеренность которых казалась мне более надёжною».

Однако импульсивный, горячий  в самовыражении Лесков, не искушённый идеологически, пренебрёг главным требованием эпохи – чётко определиться с общественной позицией. За что и пострадал и от тех, и от других, именуя себя человеком, стоящим вне партий, ничьим.

Довольно быстро Лесков приобретает в петербургских журналистских кругах репутацию человека хорошо осведомлённого в практических вопросах народной жизни, энергичного, разносторонне образованного, наделённого большим творческим потенциалом. В этот период его волнуют вопросы, связанные с жизнью народа в условиях «общественных неправд», одновременно не поддерживая идею революционного преобразования, надеясь на государственные реформы.

Как практик, будущее России он видел в развитии отечественной промышленности и торговли, а улучшение жизни народа — в уничтожении остатков крепостничества, просвещении и религиозной гуманности.

Предметом литературы для Лескова всегда было и будет «то, что перед глазами», для него это было реальное состояние русской жизни.

Воссозданные им картины, отражающие массовое крестьянское сознание, обнажают его самые глубины, включая и «тёмные» стороны: «Погасшее дело», «Язвительный» — эти рассказы вошли в цикл «За что у нас хаживали на каторгу», они же стали и первыми художественными произведениями начинающего писателя.

Интересно, что Лесков оставляет в стороне цельные натуры, сохраняющие своё «я» под давлением жизненных обстоятельств. Его больше привлекают характеры сложные, противоречивые, не способные противостоять пагубному влиянию власти и окружающей действительности и подверженные саморазрушению. Он не раз наблюдал эти характеры в жизни и они всегда поражали его своей мощью и страстностью. К их числу принадлежит и Екатерина Львовна Измайлова, купеческая жена из повести «Леди Макбет Мценского уезда».

В целом ранняя проза Лескова свидетельствовала о приходе в русскую литературу писателя большого таланта. Однако у такого необычного и трудного человека, каким был Николай Семёнович, уже и в начальные годы всё было не так просто.

Одиночество писателя. «Пожарная» и «некудовская» катастрофы.

Ситуация, когда от молодого литератора отвернулись все, была связана  с выходом в журнале «Северная пчела» (30.05.1862 г.) статьи о петербургских пожарах, в которой Лесков требовал от градоначальника найти и назвать настоящих поджигателей Апраксина и Щукина дворов. Он отмечал в статье то, что в слухах об этих поджогах упоминалась революционно настроенная молодёжь ли, как тогда говорили, — нигилисты. А в условиях начавшихся против них репрессий эта его статья была воспринята передовой общественностью как провокационная, Лескова обвинили в натравливании власти на студентов, чего на самом деле, конечно же, не было. Через восемь лет в «Загадочном человеке» Лесков ещё раз расскажет всю историю о пожарах, стремясь донести до читателя мысль о том, что своей статьёй в «Северной пчеле» лишь хотел избавить студентов и интеллигенцию от подозрений в поджигательстве, что он вовсе не был наёмным клеветником.

«Некуда».

В состоявшемся после скандала заграничном путешествии, оказавшем на Лескова явно врачующее воздействие, он задумал роман, которым некоторым образом хотел расквитаться со своими обидчиками и высказаться по многим злободневным вопросам. Роман «Некуда» получился очень личностным и желчным, с массой карикатур на деятелей 60-х годов. Чего Лесков никогда не умел делать – одолевать свой крутой нрав. В результате он на 20 лет обеспечил себе непризнание в литературе и это, по выражению Ю. Нагибина стало «его трагедией, его адом».

Роман «Некуда» (1864) и последовавшие за ним «Обойдённые» (1865) и «На ножах» (1970-71) относятся к разряду антинигилистических романов. Эти лесковские романы содержат не просто отрицание нигилизма, но и глубокий объективный анализ этого явления. Лескова глубоко занимала проблема отношения общества 60-х годов 19 века к решению вопроса о способах социального обновления России. Полагая единственно возможным путь эволюционного поступательного развития путём реформ, писатель выразил своё скептическое отношение к революционному движению, поскольку, по его мнению, оно не было поддержано народными массами. Отсюда обречённость в изображении героев – участников или сторонников этого движения.

В романе «Некуда» усилия положительных героев, исповедующих идеи революционной борьбы, выливаются в ненужную жертвенность. А случается это потому, что участники революционного движения, вошедшие в его ряды по высокому духовному побуждению (т.к. по лесковской классификации были ещё и «шальные шавки, окричавшие себя нигилистами»), не наделены достаточными знаниями о России. Он даст этому типу своих героев определение – «обойдённые», что значит обойдённые благополучием, любовью, счастьем, теплом… Роман неслучайно  назван «Некуда», подразумевается — некуда идти – так как его герои ощущают разочарование и боль, разуверившись в идеях нигилизма. Как говорит один из героев доктор Розанов героине Лизе Бахаревой: «Мы, Лизавета Егоровна, русской земли не знаем и она нас не знает». Но при этом писатель изображает многих из своих героев продолжающими оставаться верными своим идеалам, несмотря на трагическую обречённость исповедуемых ими убеждений. Автор явно симпатизирует этим «чистым» нигилистам. Совершенно другая тональность – сатирическая —  прослеживается в изображении так называемых «бурых» нигилистов, в их среде царит атмосфера таинственности, опасности, заговора и подполья, здесь всех делят на «своих» и «чужих». Он сознательно окарикатуривает этих героев, карикатура содержится в самом поведении «шавок», липнущих к нигилизму. Но наибольшую памфлетность приобретёт изображение лженигилистов в романе «На ножах», где автор поставил перед собой задачу показать отпадение от истинного нигилистического движения и нравственную деградацию бывших его «попутчиков», орудующих преступными методами, чтобы «на ножах» водворить «свою новую вселенскую правду» в России.

После «Некуда».

После выхода романа «Некуда» наступило время, когда «некудовская катастрофа» в своей сокрушительности неизмеримо превзошла первую – «пожарную». Началом ей послужила статья Д.И. Писарева «Прогулка по садам российской словесности», где критик властно предостерегал русскую журналистику: «Меня очень интересуют два вопроса: 1) Найдётся ли теперь в России, кроме «Русского вестника», хоть один журнал, который осмелился бы напечатать на своих страницах что-нибудь, выходящее из-под пера Стебницкого (псевдоним Лескова) и подписанное его фамилией? 2) Найдётся ли в России хоть один честный писатель, который будет настолько неосторожен и равнодушен к своей репутации, что согласится работать в журнале, украшающем себя повестями и романами Стебницкого?»

«Это было почти убийство», — определит поступок Писарева Максим Горький  спустя пол столетия. Сам Лесков с болью писал о результатах общественно-литературной реакции, спровоцированной статьёй Писарева: «Двадцать лет кряду… гнусное оклеветание нёс я, и оно мне испортило немногое – только одну жизнь… Кто в литературном мире не знал и, может быть, не повторял этого, и я ряды лет лишён был даже возможности работать… И всё это по поводу одного только романа «Некуда», где просто срисована картина развития борьбы социалистических идей с идеями старого порядка. Там не было ни лжи, ни тенденциозных выдумок, а просто фотографический отпечаток того, что происходило… В литературном мире, однако, было сложено, что роман «писан по заказу III-го отделения, которое заплатило мне за него большие деньги». Это испортило всё моё положение в литературе, а так как у меня, кроме литературы, никаких других занятий не было, то это мне испортило жизнь на целые двадцать лет…»

Конечно, Лесков отчасти сам спровоцировал резкое и недоброжелательное отношение к роману, «рубя сплеча» (как говорил сам). Но он и не отказывался от своих ошибок, а 60-е годы не знали снисхождения к ошибкам, не отличая их от самых тяжёлых преступлений. Острое было время.

Но жизнь не кончается…

Несмотря на постигшие его удары судьбы, Николай Семёнович не прекращает литературного творчества. Но, как отмечал М. Горький, после злого романа «На ножах» «литературное творчество Лескова сразу становится яркой живописью или, скорее, иконописью, — он начинает создавать для России иконостас её святых и праведников».

В последующие годы из-под его пера выйдут семейно-исторические хроники «Соборяне» (1872) и «Захудалый род» (1873). Говоря о последней, Лесков признавался в письме А.С. Суворину: «Я люблю эту вещь больше «Соборян» и «Запечатлённого ангела». Работая над этими романами Лесков впервые за все писательские годы испытывает чувство творческого удовлетворения. Исторические хроники стали своеобразным переломом в его творческой биографии, кроме того с героев этих хроник – протопопа Туберозова и княгини Протазановой можно вести отсчёт будущих лесковских героев-праведников, исповедующих вечные ценности добра и справедливости, которыми, по мысли Лескова, можно спасти мир. Возникает целый цикл рассказов о «праведниках»: «Однодум», «Пигмей», «Кадетский монастырь», «Несмертельный Голован», «Русский демократ в Польше», «Инженеры-бессребренники», «Человек на часах». И самый известный широкому читателю герой из этой галереи – Левша из «Сказа о тульском косом Левше и стальной блохе» (1881 г.) Рядом с ними постепенно выздоравливал и болящий дух Лескова. Он креп духовно и преодолевая «посленекудовский» кризис вступал в зрелую полосу творчества.

Безработица, повлекшая серьёзное осложнение материального положения Лескова в конце 70-х годов отступает. Он получает возможность занять место чиновника особых поручений при министре государственных имуществ П.А. Валуеве. Вместе со службой в отделе Учётного комитета Министерства народного просвещения по рассмотрению книг, издаваемых для народа, доход Лескова составил 2 тыс. рублей, что позволило укрепить материальную сторону его жизни. Но в это же время терпит крах его семейная жизнь.

Два брака Николая Лескова.

В первый раз, вопреки завещанию отца и советам родных повременить с браком, Николай женился в 22 года. Его женой стала дочь богатого киевского коммерсанта Ольга Васильевна Смирнова. Постепенно разница в интересах и вкусах у супругов проявлялась всё больше. Отношения особенно осложнились после смерти первенца – Мити (кроме него в первом браке Лескова родилась дочь Вера). К началу 60-х годов брак фактически распался. Имея усугубляющееся с годами психическое заболевание, Ольга Васильевна более 30 лет своей жизни провела в лечебнице, где ей был обеспечен надлежащий уход, пережив бывшего супруга на 14 лет.

Несмотря на горький опыт первой семьи 30-летний Лесков женится во второй раз на Катерине Степановне Савицкой, союз с которой обещал ему «верное счастье на всю вторую половину оставшейся жизни. С ней ничего не страшно, всё преодолимо, на всё хватит сил!» Необыкновенно хороша собой, Катерина Степановна имела цельный характер и сильную волю. Через год у Лесковых родился сын Андрей, называемый по-домашнему Дрон или Дронушка. Однако и со второй семьёй не сложилось: тяжёлый характер Лескова сказывался на «всей домашней погоде» и привёл к разрыву.

Лесков был не прост и в отцовстве, отношения с сыном часто складывались неровно и тяжело, но Андрей оказался более мудрым в этих отношениях. Ощущая в отце глубокую и незаурядную личность он бережно сохранил его архивы и написал замечательный труд «Жизнь Николая Лескова» в 2 томах, проникнутый сыновней любовью и глубоким уважением.

***

Жизненное поведение Лескова неизменно соизмерялось со стремлением «оставаться верным самому себе» и поэтому ему всю жизнь приходилось идти против течения. К тому же он никогда не скрывал, что «мало способен жить в миру, идя с людьми попутно»: «Во мне много нетерпимости и я в дороге же разругаюсь с моими попутчиками».

При осложнившихся отношениях с правительственной администрацией, которая всё чаще указывала Лескову на несоответствие его писательской деятельности занимаемому официальному положению (к тому же в 1878 г. началась публикация «Мелочей архиерейской жизни», обличавших церковное управление) в 1883 году состоялось отчисление Н.С. Лескова «без прошения» от службы в учёном комитете министерства народного просвещения.

Оставшиеся 11 лет жизни он без остатка посвящает творчеству. Кроме того Лесков был страстным библиофилом и коллекционировал книги, его библиотека насчитывала около 3-х тысяч томов и состояла из редких, в основном философских трудов. Любовь Лескова к книгам была неизменной и порой приобретала трогательные формы выражения. Так на переплёте издания «Народные русские легенды, собранные А.Н. Афанасьевым» он сделал наклейку с «короткой мольбой»: , «Добрые люди! Не крадьте у меня эту книжку. – Уже три такие украдены. О сем смиренно просит Никл. Лесков».

Последнее десятилетие.

В последнее десятилетие жизни Лесков был близок с писателем и издателем Н.А. Лейкиным, этнографом С.В. Максимовым, художниками Н.Н. Ге, И.Е. Репиным, В.А. Серовым, молодым Чеховым, критиком В.В. Стасовым. Но главным жизненным подарком он считал духовное родство с Л.Н. Толстым.

В последний период творчества Лескова (конец 80-х – 90-е годы) становятся заметными сатирические тенденции, в это время создаются жёсткие и весьма критические – «Полунощники» (1891), «Импровизаторы» (1892), «Загон» (1893), «Административная грация» (1893), «Зимний день» (1894), «Дама и фефёла» (1894), «Заячий ремиз» (1894). «Мои последние произведения о русском обществе весьма жестоки. «Загон», «Зимний день», «Дама и фефёла» … Эти вещи не нравятся публике за цинизм и прямоту. Да я и не хочу нравиться публике. Пусть она хоть давится моими рассказами, да читает. Я знаю, чем понравиться ей. Но я больше не хочу нравиться. Я хочу бичевать её и мучить…»

Поздние произведения писателя создавались в атмосфере достаточно мирной. Новое поколение относилось к нему с уважением и приятием. За год до смерти писателя появилась статья публициста М.О. Меньшикова в которой он был назван после Льва Толстого самым крупным писателем из старой школы.

Болезнь сердца, впервые проявившаяся в 1889 году, привела Лескова к концу жизненного пути в ночь на 21 февраля 1895 года. За три дня до того (17.02) он посетил передвижную выставку Академии художеств, на которой был выставлен портрет писателя кисти Валентина Серова. Сам Лесков портретом был восхищён, но его, суеверного и мнительного, смутила «буро-тёмная, почти чёрная, вся какая-то тягостная» портретная рама.

Среди лесковских бумаг нашли завещание, в котором Лесков просил «погребсти» себя «самым скромным и дешёвым порядком», «по самому низшему, последнему разряду». «На похоронах моих прошу никаких речей не говорить. Я знаю, что во мне было очень много дурного, и что я никаких похвал и сожалений не заслуживаю…»

Несмотря на непростую посмертную судьбу этот замечательный писатель после долгого забвения был возвращён в литературу и занимает в ней подобающее место.

Список использованной литературы:

1. Аннинский, Л. Лесковское ожерелье [Текст] / Лев Аннинский .- СПб.: Библиополе, 2012 .- 560 с.- (Литературная критика)

2. В мире Лескова [Текст]: сборник статей / [сост. В. Богданов] .- М.: Советский писатель, 1983.- 367 с.

3. Капитанова, Л.А. Н.С. Лесков в жизни и творчестве [Текст]: учеб. пособие для школ, гимназий, лицеев и колледжей / Л.А. Капитанова .- М.: Русское слово, 2003 .- 94 с.: ил., фот.- (В помощь школе)

4. Лесков, А.Н. Жизнь Николая Лескова по его личным, семейным и несемейным записям и памятям [Текст]: в 2 т. / А.Н. Лесков .- М.: Художественная литература, 1984.- (Серия литературных мемуаров)

Т.1: Ч. 1-2 .- 479 с.,[8 л. фот.]

Т.2: Ч. 5-7 .- 607 с.: [8 л.фот.]

Все эти книги есть в фонде нашей библиотеки.

Использованы материалы интернет-сайта:

Lib.ru/Классика: Лесков Николай Семёнович: Собрание сочинений [Электронный ресурс] .- Электрон дан.- Режим доступа: http://az.lib.ru/l/leskow_n_s/

Вероника Каморная

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Прокрутить вверх
WordPress Lessons